Отправлено: 04.03.11 12:30. Заголовок: Ка'ат'ам

Маленький фик, который я не смогла приткнуть ни в одну из уже созданных тем...
Мой подарок всем, на кого уже подействовала весна!

 Отправлено: 04.03.11 12:31. Заголовок: Ка'ат'ам Я ..

Ка'ат'ам

Я сижу в своих личных покоях и смотрю на звёзды. Со всех сторон меня обступает неумолимая обволакивающая тьма, но они озаряют мою жизнь манящим светом надежды, и я чувствую, что впереди в этом мире мне предстоит ещё долгий путь. В тот миг, когда этот путь достигнет своего предела, звёзды покажутся мне слишком близкими, а скалы в Садах Ка'арпа'аджа — слишком низкими и доступным, но это случится ещё нескоро, и я знаю почему. Знание это составляет моё хрупкое счастье — я готов защищать как Сообщество, без которого перестану быть собой.
На планете Земля, в том краю, где живёшь ты, наступило время года, которое люди называют весной. Оно — особенное, поскольку несёт с собой пробуждение природы и недаром у многих земных народов является символом возрождения. Я знаю, что сейчас ты спишь, но даже в такие моменты, когда сознание твоё погружается во тьму, незримая связь между нами не прерывается. Напротив, становится ощутимее, ведь во сне ты свободен от предрассудков, присущих твоей расе. Я чувствую тебя — даже на расстоянии, и каждая моя энерголиния откликается на твой безмолвный зов.
Весна, бурлящая в каждой клеточке твоего утомлённого тела, расслабленного забытьём, исподволь проникает в меня, ведь мы — словно два цветка на одном стебле, разделяющие друг с другом живительные соки земли. Что-то неясное, древнее, истинное пробуждается во мне. С тех пор, как наши пути пересеклись, мир внутри меня и вокруг нас наполнен Любовью. Отныне это чувство — неотъемлемое условие моего существования на данном уровне, подобно воздуху, которым ты дышишь. Да, это подходящее сравнение — любовь стала моим дыханием. Она изменила меня, хотя казалось, что подобное просто невозможно, научила ценит жизнь — свою, тех, которые меня окружает, и Жизнь вообще... Она обуздала мои амбиции, и я смог допустить в центр моей маленькой Вселенной другое разумное существо. Тебя...
Я с первых мгновений узнал это состояние, приближение которого каждый представитель моей расы ждёт с надеждой и страхом. Имя ему — Ка'ат'ам... Но, быть может, впервые в своей жизни я встречаю его приближение без страха, сознавая, что две стремительно летящие навстречу друг другу Вселенные в момент столкновения не погибнут, а станут источником зарождения новой жизни. Только я сдерживаю свою радость, потому что знаю: многим моим собратьям, которым пока недоступно высшее счастье успешно завершённого Ка'ат'ама, она может причинить боль. Однако непрестанная поддержка Сообщества придаёт мне сил, и я устремляюсь навстречу блаженной боли...
В Садах Ка'арпа'аджа царит тишина. Я — один, но не одинок, ведь со мной — ты. Моя любовь, моя судьба... Окрылённый своим чувством, я восхожу на вершину скалы, и моё слабое тело не чувствует усталости. Я ощущаю, как потоки энергии внутри меня ускоряют своё движение, устремляясь к тому сакральному уголку в недрах энергетической плоти, где зарождается жизнь... Сейчас я уже не принадлежу самому себе — лишь тебе и той могущественной силе, которая вращает звёзды и планеты, приводит в движение мою энергию и твою кровь. Мы — такие разные, и разве не чудо то, что в тот миг, когда наши взгляды впервые встретились, эти различия утратили всякое значение, и бесчисленные условности, созданные нашими расами в процессе эволюции уже не властны над нами?
Я чувствую боль, когда нежно пульсирующие потоки энергии начинают свиваться в тугой кокон, образуя тёплый упругий комочек. Но всецело отдаюсь этой боли, воспевая и восхваляя её, принимая, как благословение. Кончики моих пальцев начинают светиться, и я ощущаю на своей прозрачной коже прикосновение твоих чутких пальцев, хотя физически ты далеко от меня. Но твоя душа — рядом со мной, и я благодарен тебе за это. Я люблю тебя, слышишь? Твоё тепло пронизывает меня насквозь, и крошечный комочек плоти, вобрав его в себя, ослепительным сиянием озаряет всё вокруг. Спасибо тебе — за обретённый смысл жизни, за ценнейший дар, который только может преподнести один смертный другому. Из моей груди вырывается крик, но он — торжественная песнь победителя, счастливая ода любви. Наши сомкнутые руки оказались сильнее карающей длани судьбы...
Я люблю тебя и благодарю Вселенную за возможность произнести эти слова. Прежде я и не задумывался о том, что способен испытывать чувство такой силы и красоты. И пускай оно не станет искуплением совершённого мною зла, но даёт мне возможность продолжать пребывать на данном уровне, а значит, хоть что-то исправить. Сейчас я остро, как никогда, ощущаю собственное бессилие, ибо неспособен продлить твои дни в этом мире и даже дать тебе свободу. Но твоей свободой может стать любовь. Доверься мне, как доверился тебе я, приняв твой поцелуй — чуждую тейлонцам ласку. Прикосновения губ заставляют меня трепетать лишь потому, что это твои губы. Я люблю тебя, и в этих словах — спасение, сила, правда и свет. Ты вернул надежду не только мне, но и всей моей расе. Взамен я могу предложить тебе немного — самого себя. И даже не смогу отдаться тебе всецело — какая-то часть меня будет принадлежать Сообществу. Но я уже не могу без тебя. Я люблю тебя...
Скоро на Земле взойдёт солнце, озаряя своими лучами спящий город, вынуждая нежные лепестки цветов раскрываться, устремляясь навстречу нежному теплу. Будут громко щебетать птицы, и ты не услышишь звук шагов на посеребрённой росой траве. Почувствовав на своей щеке едва уловимое прикосновение ты подумаешь, что это лёгкое дыхание рассветного ветра. Но, открыв глаза, с удивлением и радостью, опасаясь, что это сон, и он сейчас развеется, спросишь: «Ты? Но... что ты здесь делаешь?» И мой ответ будет: «Я тебя люблю...»

<\/u><\/a>

P. S. Коллаж не мой - постарался один хороший человек

 Отправлено: 04.03.11 13:54. Заголовок: :sm15: :sm19: :sm..

Какая прелестюшечка! Ну просто НЯЯЯЯЯЯЯ!!!

 Отправлено: 04.03.11 13:56. Заголовок: Пусть всегда будет -..

Пусть всегда будет - ня!

 Отправлено: 04.03.11 17:09. Заголовок: ой! Как красиво! Как..

ой! Как красиво! Как романтично!!!!

 Отправлено: 04.03.11 18:01. Заголовок: Спасибо! :sm47: М..

Спасибо!
Мы сейчас в редакции отмечаем 8 Марта, и автор коллажа сидит рядом со мной. Привет вам от нас! Желаем счастья и исполнения мечты!

 Отправлено: 04.03.11 18:06. Заголовок: Узнаю стиль)))..

Узнаю стиль)))

 Отправлено: 04.03.11 18:20. Заголовок: Только стиль? :sm67..

Только стиль?

 Отправлено: 29.03.11 11:30. Заголовок: Тема внезапно получи..

Тема внезапно получила продолжение

 Отправлено: 29.03.11 11:31. Заголовок: Знание Я знал любо..

Знание

Я знал любовь... Она вошла в мою жизнь мягко, но уверенно, подобно первому лучу зари. Я знал скорбь, ведь слишком часто в жизни мне приходилось терять, едва обретя желаемое. Я знал боль и, не имея возможности исцелиться, вынашивал её в себе как ущербное, но всё равно любимое дитя. И лишь самого себя я не знал... С твоим появлением мои глаза открылись и научились видеть не только тёмную сторону мира. Я никогда не умел себя прощать — мне проще было приспособиться жить в непрестанном мучительном диалоге со своей совестью. А потом в этот диалог вмешался третий — ты. Тебе удалось сделать то, что до сих пор не удавалось никому — пробудить во мне первобытную, вечную, сокрушительную силу, которая вращает мир, обеспечивая непрерывное течение жизни.
Моё тело жаждало вынашивать детей, разум говорил, что это невозможно, но душа моя не желала смиряться с несовершенством слабой оболочки. Твоя любовь сделала меня сильным. Я хорошо помню тот день, когда наши взгляды впервые встретились. Никогда не отважусь спросить, что увидел тогда ты — из боязни услышать неприглядную правду. Горький опыт научил меня не испытывать без нужны на прочность с таким трудом выстроенные отношения — судьба это сделает за нас. Но помню, что увидел я: сильную, страстную душу, заключённую в хрупкую белковую оболочку. Живое существо, способное безоговорочно мне довериться, даже зная, что я могу обмануть его доверие. Тогда я и не подозревал, что однажды мы сможем пойти по жизни рука об руку. А сейчас знаю, что именно ради этого пришёл на данный уровень.
Я привык ставить интересы своей расы превыше всего. Быть может, кому-то это покажется предосудительным... Но тот, кто готов бросить в меня камень, не знает, каково это — осознавать себя частью Сообщества, жить в священном единстве, постоянно ощущая надежду и боль каждого своего собрата. Ты сумел это понять и принять, усмирив гордыню человеческого самца. Не пытался отнять меня у Сообщества, а научился довольствоваться обладанием той моей частью, которая не принадлежит тейлонской расе и даже высшим силам, вдохнувшим в меня жизнь. С того момента, как наши пути пересеклись, свиваясь в тугую нить, я знал, что больше не одинок в своей борьбе с самим собой, в которой не мог положиться даже на Сообщество.
Я знал леденящий душу ужас, когда, увлечённый политической игрой у края бездны, зачарованный её порочной красотой, неизменно выходил победителем. В одну из таких игр мы с тобой однажды сыграли. И, обречённые на поражение, оба восторжествовали. Не друг над другом — над самими собой. Ты знаешь, каково это — нащупывать слабые стороны своего противника, надавливая на них под маской учтивости, выводя жертву из равновесия и провоцируя на опрометчивые слова и поступки. Шаг за шагом продвигаться к намеченной цели, ослабляя и изматывая того, что осмелился встать на твоём пути. А потом в одиночестве — отнюдь не гордом, но постыдном — праздновать победу над всем тем чистым и светлым, что чудом сохранилось в тебе...
Медленно, однако неуклонно я уничтожал себя — пока ты не остановил меня. Ты нашёл в моём облике красоту — подобно многим. Но стал единственным, кто разглядел под её холодным покровом живую мятущуюся душу и своим теплом раздул едва тлеющий огонёк жизни. Я знаю, как это тяжело — избавляться от многовековой привычки никому не верить и использовать в своих целях каждого, кто поверит тебе. В книге, которую люди почитают как священную, сказано: кто умножает познания, умножает скорбь. Но при всей многоликости тейлонского дипломата я был честен с самим собой.
Я знаю, что такое незавершённый Ка'ат'ам, и нет во Вселенной более жестокой пытки. Вся моя сила меркла перед единственной слабостью, которую я не в силах был преодолеть. Теперь мне ясно: спасает даже не любовь, а наша готовность пожертвовать во имя неё всем, что тебе дорого. Даже самым дорогим — собой. И в тот миг, когда твоя жизнь стала для меня дороже собственной, я понял, что мы победили.
Я люблю тебя, и это — правда. Моим жизненным принципом было в равной степени воздерживаться от правды и лжи, но сейчас всё обстоит иначе, и я могу позволить себе роскошь быть откровенным — до обнажения самых чувствительных струн моей души. Любовь — удивительное чувство, пленяющее разум своей гармоничной противоречивостью, всецело подчиняющее его себе. Я разрушил твою жизнь, а ты... Попытался ответить мне тем же, но, вопреки логике, спас мою. Ты не попросил ничего взамен, и я предложил тебе то малое, что оказался в состоянии дать. И только тот, кто искренне любит, способен согласиться довольствоваться малым...
Я знаю, как отблагодарить тебя за подаренное чудо — моё маленькое подлинное счастье, внезапно обретённый смысл бытия. Моим ответным даром знание, которое не придётся оплачивать скорбью. Думаешь, так не бывает? Я тоже долгое время был в этом убеждён... Но этот мир был задуман настолько мудро, что даже безграничная глупость существ, наделённых разумом, не смогла разрушить высший порядок. Я люблю тебя, и хочу, чтобы ты об этом знал. Слышишь? Я тебя люблю... Молчи. Не нужно говорить. Замри на мгновение, стань неподвижным и безмолвным, подобно камню, чтобы ощутить вокруг и внутри нас непрерывное биение жизни. Сейчас целая Вселенная — лишь чёрный шёлковый лоскуток в окне нашей общей души, не осквернённом занавеской. Теперь ты знаешь обо мне всё. Я робко поднимаю взгляд и читаю в твоих глазах не приговор, но прощение. И ты почти беззвучно шепчешь мне в ответ: «Если бы ты знал, как я тебя люблю...»

 Отправлено: 29.03.11 13:13. Заголовок: :sm51: :sm19: :sm..

Как романтично! Как красиво!

 Отправлено: 29.03.11 14:17. Заголовок: Спасибо! :sm22: Ду..

Спасибо!
Душа иногда просит чего-то вот такого И я не могу ей отказать...

 Отправлено: 29.03.11 16:57. Заголовок: :sm20: Весна... Вос..

Весна... Восточноевропейского Сподвижника Ка'ат'амит))))

 Отправлено: 29.03.11 17:00. Заголовок: Эфа, вроде того :s..

Эфа, вроде того
И мне удовольствие, и людям потеха

 Отправлено: 30.03.11 20:27. Заголовок: Да уж - это весна. ..

Да уж - это весна.

 Отправлено: 31.03.11 08:15. Заголовок: Ну... не только она ..

Ну... не только она

 Отправлено: 31.03.11 10:53. Заголовок: Продолжаю вести "..

Продолжаю вести "блог"

 Отправлено: 31.03.11 10:53. Заголовок: Прогулка Утро — св..

Прогулка

Утро — свежее, нежное, пахнущее рассветным дождём и мокрой травой... Ты ещё спишь, и я не хочу тревожить твой сон своим вторжением, пусть даже самым мягким. А просто смотреть на тебя, борясь с желанием коснуться рассыпавшихся по подушке волос — такая пытка... Там, за окнами, город — большой и шумный, в котором так легко потеряться и потерять. Чужой и чуждый, он влечёт меня, как всё новое, неизведанное. Он не пугает меня, поскольку я знаю: пройдут века, на смену одной цивилизации придёт другая и время сотрёт этот город с лица Земли. Он бесследно канет в прошлое, а я — останусь. И сохраню в своей душе воспоминания нём и... о тебе.
Навстречу мне бегут люди — много людей. Чересчур торопятся, чтобы успевать жить... Покидая пределы нашего тихого убежища, я был готов к любопытным взглядам, но на меня никто не обращает внимания. Они слишком заняты своими делами, чтобы позаботиться о себе. Вглядываясь в их лица, я чувствую, что каждый отдельно взятый человек в этой толпе одинок. Я пытаюсь понять их — как они живут, о чём думают... Не ради них — ради тебя. Многие из представителей твоей расы, которые знакомы со мной, считают, что я люблю человечество. Они неправы, хоть я и не разубеждаю их. Тейлонец может любить только Сообщество и... отдельно взятого человека. Я люблю тебя, и отказался от своих изначальных планов, обратив на себя обиду и гнев собственного ребёнка, лишь во имя этой своей любви. Одни считают меня сильным, другие — слабым... Моя сила и моя слабость — это ты...
Куда спешат эти люди, не замечая ни щебета птиц, не солнечной позолоты на лепестках роз, украшающих клумбы, ни лёгкой розоватой дымки, скрадывающей убожество современной земной архитектуры и придающей этому городу благородный вид? В полудню она развеется, и даже небо будет казаться вылинявшим, а солнце — присыпанным пылью... Иногда прохожие с удивлением оглядываются на меня. Но их удивляет не то, что я — инопланетянин. А то, что я никуда не спешу и сижу на скамейке, любуясь розами.
— С вами всё в порядке? — участливо интересуется дама средних лет в строгом костюме, чем-то напоминающая мисс Палмер. Действительно, на фоне всей этой суматохи я должен выглядеть больным или сумасшедшим...
— Со мной — да, — уверенно отвечаю я. — А с вами?
— Что вы имеете в виду? — хмурится она.
— Посмотрите на эти деревья — их листья ещё так нежны и шелковисты. Они распустились совсем недавно. Вы можете сказать мне, когда именно?
— Зачем это вам? — с недоверием смотрит на меня женщина.
— А каков курс доллара на межбанковском валютном рынке? — интересуюсь я, напустив на себя озабоченный вид.
Вздохнув с облегчением, она отвечает. Я сдержанно благодарю мою новую знакомую, и вскоре лишь удаляющийся стук каблучков напоминает мне об этой встрече. Она отчаянно пытается сохранить красоту походки, но выглядит так неуклюже, что даже в движениях джаридианского воина можно найти больше грации. Я смотрю ей вслед и думаю о том, можно ли в этом городе чувствовать себя счастливым? Его жители начинают и заканчивают своей день в плену уродливых каменных глыб. Здесь может задохнуться даже самое пламенное чувство... И я вдвойне восхищаюсь тобой — сумевшим сохранить в себе жажду жизни, которую не вытравила даже имплантация.
До какой степени нужно бояться жизни, чтобы добровольно заточить себя в этот каменный мешок? Неужели, он кажется уютным и надёжным его нервным, измученным вечной погоней за несуществующими или несущественными благами жителям? Но даже здесь, среди пыли и грохота, время на миг останавливается, когда взгляд внезапно падает на цветущую ветку или роскошную клумбу, кажущуюся осколком иного мира... Какой-то детский азарт вдруг проснулся во мне. Мне захотелось хотя бы ненадолго вдохнуть жизнь в этот мёртвый город...
Я медленно иду по тротуару навстречу толпе, с каждым своим движением ощущая, как пульсирует в моём теле энергия. Каждый шаг доставляет мне удовольствие. Я живу... Я приветливо улыбаюсь полному мужчине с портфелем, и он испуганно шарахается от меня. А пожилая дама на всякий случай опасливо пропускает меня вперёд. Но пухлый карапуз, едва поспевающий за молодой женщиной с потухшим взглядом, вдруг отвечает на мою улыбку.
— Что такое? — сердито смотрит она на притормозившего малыша и переводит взгляд на меня. По её губам скользит ответная улыбка.
— У вас красивый ребёнок, — говорю я.
— Моя гордость! — в глазах женщины вспыхивают счастливые искорки. — А что вы здесь делаете? Не заблудились?
— Нет, — качаю головой я. — Просто гуляю... И мне кажется, что заблудились здесь все эти люди, которые не могут себе позволить такую роскошь.
— Интересная мысль... — устремляет на меня оживившийся взгляд женщина. — Я подумаю об этом на досуге.
Этот случай воодушевляет меня, и я продолжаю свой путь. Моя душа с надеждой вздрагивает всякий раз, когда среди множества тусклых взглядов натыкается на один живой и пытливый. И радостно трепещет, если он озаряется тихим светом приветливой улыбки.
Я возвращаюсь домой, окрылённый ощущением полноты бытия и умиротворённый. Энергия бурлит во мне, словно время обратилось вспять, вернув мне беспокойную юность. По дому разносится аромат кофе. Значит, ты уже проснулся... Наши взгляды встречаются.
— Снова бродил по городу, пугая прохожих? — с добродушной иронией спрашиваешь ты.
— Действительно, пугал, — соглашаюсь я. — А вот тебе нечего бояться. Этот город безопасен для меня. Зато я представляю для него угрозу.
— Только не говори, что собрался взорвать его к этой вашей тейлонской Ша'бре, — дразнишь меня ты.
— Это исключено, — улыбаюсь я. — Зато я способен подорвать изнутри его устои. Пусть даже совсем немного. Но если сегодня мне удастся пробудить жажду жизни в одном человеке — завтра он может спасти всё человечество...
— Возьмёшь меня с собой в следующий раз? Я тоже хочу подрывать устои...
Твои глаза так задорно блестят, что я не смогу отказать тебе ни в чём, даже если ты захочешь, чтобы мы прямо сейчас перешли вместе на другой уровень. Но ты никогда не попросишь меня о таком, потому что любовь пробуждает даже в закоренелом эгоисте стремление заботиться о других. Наверное, ты не раз уже это слышал, но... Я люблю тебя. Не за что-то или вопреки чему-то. Просто люблю...

 Отправлено: 31.03.11 12:05. Заголовок: Лиэн! Ты - прелесть!..

Лиэн! Ты - прелесть! Как мило!

 Отправлено: 31.03.11 14:17. Заголовок: Это мой персонаж - п..

Это мой персонаж - прелесть

 Отправлено: 31.03.11 15:09. Заголовок: Прелесть какая! А я ..

Прелесть какая! А я вот песенку к теме нарыла!

 Отправлено: 31.03.11 15:24. Заголовок: Радистка, а у меня п..

Радистка, а у меня песенка не отображается...
Можешь на "мыло" бросить?

 Отправлено: 01.04.11 10:38. Заголовок: Прощение Мне кажет..

Прощение

Мне кажется, счастье — это когда ты нашёл самого себя. Только так можно жить в гармонии с окружающим миром. Но долгие годы я не знал покоя, поскольку в бесконечной борьбе за выживание моей расы утратил себя — казалось бы, безвозвратно. А потом появился ты... Сейчас я почти счастлив. Не хватает лишь одной частички меня для того, чтобы моя душа обрела исцеление. Покоя она и не жаждет — таких, как я, это состояние просто убивает...
Эта история началась тысячу лет назад. Печальная и поучительная история любви — настолько сильной, что её не смогла убить даже многовековая бессмысленная вражда. Он зародился в моём теле с болью. Превозмогая эту боль, которая многократно отдавалась во мне, вбирал в себя знания, накопленные Сообществом. Своим появлением на свет он подарил всем нам надежду на спасение. Мы любили друг друга... Я брал его на руки, даря ему нежность, и чувствовал ответное тепло. Наша связь была настолько прочной, что, казалось, никакие испытания не разорвут её. Мне нравилось наблюдать за тем, как он взрослел, быть чутким наставником, направлять его. Меня восхищала смелость его суждений — немного резких, но таких неожиданных. Ему неведомы были сомнения и страх. «Он станет гордостью нашей расы», — думал я.
И только по прошествии веков, когда тепло в его взгляде сменилось холодом и презрением, я понял, какую ошибку допустил, став наставником своего ребёнка. Нет, я не подавлял его, но мягко манипулировал им. Лишил его возможности ставить свои цели, иметь свои амбиции. Мои помыслы стали его помыслами. Мои надежды — его надеждами. Я вёл Зо'ора проторенным путём и он знал, что рядом всегда есть тот, кто поддержит его, если он оступится. Моё дитя стало мои верным союзником — разве не этого я хотел? Порой, глядя на этого умного, тонкого, бесстрашного политика я испытывал смешанное чувство гордости и страха. Но тогда взгляд его всё ещё был полон любви...
А потом всё изменилось. Он стал первым, кто поддержал меня, когда я предложил лететь на Землю. Радость, вызванная осознанием неразрывного единства родителя и ребёнка переполняла меня. Но в какой-то момент я вдруг понял, что мы не вправе жертвовать другой расой, пусть даже менее развитой, ради собственного спасения. И мы с ним впервые оказались оппонентами... Не ощутив привычной поддержки, он решил, что я предал его. Душу моего ребёнка переполняла обида. Зо'ор не понимал, как я мог в решающую минуту оставить его одного, и не желал мириться с моим выбором. А я уже шёл своим путём, и он не захотел последовать за мной.
Мне не было больно, когда он пытался убить меня. Жизнь сама по себе утратила ценность — как власть, не дающая ничего, кроме собственно власти. Тогда я уже не чувствовал ни отчаяния, ни боли, словно судьба сгребла меня в охапку и потащила за собой, не оставляя возможности сопротивляться. Мне повезло больше, чем ему — рядом со мной оказался ты, и вместе мы выстояли. Сейчас между нами уже нет ненависти, но это ледяное отчуждение ранит меня ещё больше. Когда безжизненный взгляд Зо'ора равнодушно скользит по мне, я невольно вздрагиваю: «Уж лучше бы это была ненависть...»
Сегодня я намерен предпринять очередную попытку достучаться до него. И буду делать это до тех пор, пока однажды не увижу в глазах моего ребёнка... пускай даже обиду — только не эту зловещую космическую бездну. Я должен научить его радоваться жизни — как научил меня ты, даже если в этой жизни не найдётся места для меня. Спасибо тебе — за то, что с пониманием относишься к этой боли, которая гложет меня изнутри, не отпуская и в те счастливые минуты, когда мы вместе. Быть может, Зо'ор никогда больше не скажет мне, как прежде: «Я люблю тебя, Да'ан». Но я чувствую, что это так, хоть уязвлённое самолюбие не позволяет ему в этом признаться.
Я переступаю порог его личных покоев с замиранием души. Он лишь слегка приподнимает голову и устремляет куда-то сквозь меня невидящий взгляд.
— Зо'ор... — окликаю я его. — Ты можешь прогнать меня, и я уйду. Но мне хотелось бы, чтобы ты знал одну вещь. Я люблю тебя, дитя моё. И прошу прощения — не рассчитывая его получить.
Он молчит, и кажется, будто само время стало его союзником в этой странной игре. Только я больше не хочу играть. Я сдаюсь — на его милость и милость высших сил, наделивших меня разумом и волей. Постояв некоторое время возле его кресла, я разворачиваюсь и выхожу.
— Подожди, — доносится мне вслед едва слышный голос Зо'ора, в котором — о, Великий Тейлон! — звучит обида. — Ты знаешь, что я пережил в тот момент, когда ты отрёкся от меня?
— Знаю, — отвечаю я. — Ведь даже тогда мы были связаны прочнее, чем кто-либо. Только я никогда не отрекался от тебя. Просто в жизни любого тейлонца может наступить момент, когда ему придётся сделать выбор. А выбор может быть только один — в пользу Сообщества. Наша раса спасена, и я не имею права размышлять о цене. Но отныне моя жизнь никогда не будет полноценной, ведь с тобой я утратил частицу себя самого. Мне остаётся лишь одно — научиться с этим жить...
Я медленно иду прочь, и каждый мой шаг отзывается болью. И в тот момент, когда я касаюсь запирающей мембраны, на моё плечо ложится тонкая рука. Я боюсь шелохнуться, чтобы не отпугнуть его. Неужели, это всё-таки произошло? Моё дитя довольно резко разворачивает меня лицом к себе, и я ощущаю, какая борьба происходит в его душе.
— Да'ан... — Зо'ор много раз произносил моё имя, но никогда ещё оно не было окрашено такой гаммой противоречивых чувств. Я устремляю на него вопросительный взгляд, в котором он может прочесть все мои мысли и желания — у меня больше нет от него тайн. — Мне трудно будет любить тебя, как прежде, но... Ты нужен мне...
Вселенная, он это сказал — в тот момент, когда я отчаялся услышать эти слова! Моя рука ласково касается его плеча, и он не отстраняется. Такое ощущение, что даже звёзды умерили своё сияние, ослеплённые силой тех чувств, которые переполняют меня. Я знаю, ты чувствуешь это. Но ревность не снедает тебя, хотя твои эмоции окрашены грустью. Спасибо тебе — за то, что способен разделить со мной не только боль, но и счастье, что гораздо труднее. Если это не любовь — то что тогда следует называть любовью?..

 Отправлено: 01.04.11 13:46. Заголовок: Как всегда, неподраж..

Как всегда, неподражаемо!

 Отправлено: 01.04.11 16:05. Заголовок: :sm51: *плакаю я*..

*плакаю я*

 Отправлено: 01.04.11 16:10. Заголовок: А мне больше всех по..

А мне больше всех понравились "Прогулка" и "Прощение"...
Эх, Лиэн, умеешь ты показать тейлонов действительно тейлонами... пришельцами, так похожими на людей, с такими же чувствами...
Ты точно уверена, что сама не пришелец?

 Отправлено: 01.04.11 16:26. Заголовок: :sm38: Наоборот - о..

Наоборот - она почти уверенна, что пршелец)))

 Отправлено: 02.04.11 17:08. Заголовок: Айриэн, благодарю :..

Айриэн, благодарю

Эфочка, в жизни всегда найдётся повод для слёз - так пусть это будут светлые слёзы...

Ашатри, все мы в некотором роде пришельцы. Приходим в этот мир, чтобы обрести силы идти дальше

 Отправлено: 05.04.11 11:27. Заголовок: Нежность У каждого ..

Нежность

У каждого из нас есть свой маленький секрет — то, что свято бережёшь от любопытных взглядов, бесцеремонного стороннего вторжения и даже собственного дурного расположения духа. То, что даже в пасмурное утро озаряет нашу жизнь рассветным сиянием надежды и в некотором роде служит оправданием нашего существования...
До сих пор моя жизнь складывалась так, что я просто обязан был быть сильным. Даже тогда, когда слабость одолевала меня. Сегодня я могу позволить себе быть слабым, и моя слабость не вызывает у меня чувства стыда. Напротив, я наслаждаюсь ею, черпая в ней силы для того, чтобы продолжать свой путь — всё такой же тернистый, но озарённый сиянием звёзд. Имя ей — нежность...
Я смотрю на людей и вижу, что людям от природы свойственно испытывать это чувство, но со временем они привыкают подавлять его в себе. Прогуливаясь по парку, я обращаю внимание на то, как светятся глаза матерей, прижимающих к себе младенцев. Однако проходит всего три-четыре года — и они уже осаждают грубыми окриками свои малышей только за то, что те слишком активны. А ведь ругать ребёнка за то, что он познаёт мир — по сути, отбивать у него желание это делать. И весёлые, энергичные, пытливые земные дети вырастают запуганными и озлобленными существами, которые боятся даже думать и чувствовать... Я сам был не лучшим родителем, и до сих пор храню в себе горечь от позднего осознания своих ошибок. Но пока мы живы — у нас есть возможность хотя бы попытаться исправить содеянное. Только ведь гораздо проще подавить в себе благородный порыв — дескать, всё равно, у меня ничего не выйдет. И тихо доживать свой век, стараясь не думать о том, что будет дальше, за порогом этой жизни.
Когда настанет час покинуть мир, в котором мне суждено было обрести моё негаданное, но выстраданное счастье, я возьму собой совсем немного — зато самое главное...
Отражение звёздного света в моих глазах — ведь остаток жизни я, вероятно, проведу в космосе. После нашей с тобой встречи ни одна планета уже не станет моим приютом — сила земного тяготения не властна над теми, кто обрёл крылья, откликнувшись на вечный зов Любви. И только звёзды смогут скрасить... нет, не одиночество, но уединение. Частица тебя будет жить во мне — в виде воспоминаний и порождённого ими трепетного тепла. И, оставаясь наедине со звёздами — моими безмолвными спутниками, где-то внутри себя я буду слышать твой тихий голос, утешающий и вселяющий надежду.
Образ моей далёкой родины — того якоря, который не позволит мне затеряться в космическом пространстве. Я верю, что тейлонская раса сможет вернуть жизнь на нашу планету. Ведь это так важно — знать, что где-то во Вселенной у тебя есть дома, пускай даже ты никогда его не увидишь. Возможно, однажды, устав от бесконечных странствий, я отправлюсь в своё последнее путешествие, чтобы ступить на родную землю и шагнуть в другой уровень — без сожаления и страха.
Отблеск земных рассветов — таких ярких и вместе с тем прозрачных, прохладно-шелковистых, как моя кожа. Я люблю приходить к тебе на рассвете, когда новый день ещё дремлет в уютной колыбели из росы и мягкой розоватой дымки. И тихая радость озаряет мою душу от осознания того, что жизнь — вечна, и даже когда время сотрёт с лица Вселенной и нас, и наших потомков, на смену им придут новые расы, и кто-то, быть может, похожий на меня, будет точно так же встречать рассвет, восхищаясь мудрости устройства мироздания.
Душистую свежесть этой цветущей ветки, которой осторожно касаются мои пальцы. Она выглядит такой хрупкой, словно соткана из рассветного тумана. Её листья дарят прохладу, но под шершавой корой пульсирует тепло. В ней, как и во мне, пополам слабости и силы, обманчивого холода и нечаянной страсти... Люди, остановитесь, оглянитесь вокруг! Вас окружает красота, вечность которой состоит из череды мгновений, которым больше не суждено будет повториться. И завтра этот город увидит совершенно другой рассвет, а следующей весной на этой ветке распустятся совсем другие цветы и листья...
Тихий шелест дождя, целебным бальзамом струящегося в душу. Я люблю замереть в твоих объятьях, когда за окном идёт дождь. В такие минуты острее ощущается наша целомудренная близость. Твои объятьях даруют мне успокоение и защиту. Они — мой заветный причал, моя тихая гавань неприкаянного странника. В твоих руках я впервые позволил себе стать на мгновение слабым и понял, что моя сила — не в разуме, хитрости или красноречии, а лишь способности дарить любовь и принимать её. Я вдруг осознал со всей остротой, что, в сущности, ещё довольно молод, и вновь ощутил в своей душе манящий зов Вселенной, желание познавать мир и способность радоваться своим открытиям.
И её — мою нежность... Я люблю те сокровенные минуты, когда мы остаёмся втроём — ты, я и эта нежность, ставшая порождением наших взаимных чувств. Она — в робком прикосновении моих пальцев к твоей гладкой смуглой коже. В украдкой брошенном взгляде, потаённый смысл которого понятен лишь двоим. В едва заметной улыбке — неуловимой, как тень, что не сразу и поймёшь, была она или нет, и лишь ощущение зыбкого тепла подскажет правильный ответ. В словах, которые не сорвались с губ лишь потому, что в них уже нет нужды — они начертаны в наших душах и глазах. Я не смогу дать тебе почти ничего из того, что дарят друг другу люди. Только эту нежность, и мне кажется, что любое искренне любящее существо во Вселенной, независимо от пола и расы, будет солидарно со мной в этом стремлении дать своему любимому, как в последний миг жизни, пусть самую малость, но — главное. Мы никогда не бываем так честны с собой, как в любви и смерти. Но если смерть — лишь порог, за которым начинается новая жизнь, то любовь — вечна... И пускай тело твоё приковано к земной тверди, эта нежность станет твоими крыльями. Дай мне руку, не бойся. Видишь эту звёздную бездну? Пока мы слышим в ней голоса друг друга, она обещает полёт — не погибель...

 Отправлено: 05.04.11 13:11. Заголовок: :sm51: :sm51: :sm..

Весна.... Любовь... Нежность... Я тоже так хочу-у-у-у-у-у!!!!!!!

 Отправлено: 05.04.11 13:21. Заголовок: Весна только началас..

Весна только началась
Если будешь призывать любовь, она непременно придёт

 Отправлено: 05.04.11 13:36. Заголовок: Эх.... если бы дело ..

Эх.... если бы дело было только в призыве...
ладно...
все равно спасибо за обнадеживание....
но все-таки классно написано....

 Отправлено: 05.04.11 13:48. Заголовок: Хочешь верь, хочешь ..

Хочешь верь, хочешь - не верь, но наша судьба - в наших руках. И это не просто красивые слова. Каждый из нас от природы наделён очень сильной волей. Просто мы редко ею пользуемся. Главное - определиться, чего ты действительно хочешь от жизни, чтобы потом не разочароваться.
Быть может, в тот момент, когда ты призываешь любовь, она уже идёт тебе навстречу

 Отправлено: 06.04.11 08:23. Заголовок: Немного тейлонского ..

Немного тейлонского юмора - для разрядки
И небольшое уточнение: судя по тому, куда кривая вывезла, дневник ведётся после событий, рассказанных в фике "Возьми моё сердце..."

 Отправлено: 06.04.11 08:26. Заголовок: Логика Человеческое..

Логика

Человеческое жилище, надо сказать, выглядит довольно странно. Интересно, зачем хозяйке этой квартиры понадобились три дивана и полтора десятка кресел? А окна совсем маленькие — нужно подойти совсем близко, чтобы полюбоваться открывающимся видом. Вокруг столько различных предметов и приспособлений, что против воли ощущаешь себя лишним в этом царстве вещей... Это устройство кубической формы, кажется, имеет практическое значение — служит для приготовления еды. А вон то — для её хранения. Только зачем оно обвешано маленькими штучками вроде детских игрушек?
Здесь вообще что-то непонятное — металлический штырь, а сверху надето некое подобие купола из блестящей ткани. Наверное, лучше не пытаться постигнуть логику, которой представители земной расы руководствуются в быту... Занавески просто ужасны — зловещего бордового цвета. На вид они такие тяжёлые — наверное, больше меня весят. Я осторожно коснулся складок одной из них, и в воздухе заплясали пылинки. Приспособление для сбора пыли? Нет, кажется, оно выглядит несколько иначе. Но бумага, которой оклеены стены, мне нравится — нежного лилового оттенка с золотистым орнаментом. Неужели, моё влияние? Если так, то по крайней мере одного человека мне удалось научить чему-то хорошему.
— Да'ан, хорош медитировать на стены, лучше подай мне вон ту бутылку! — Рене Палмер... вернее, теперь уже Кинкейд, указала на стеклянную ёмкость с золотистой жидкостью.
— Рене, зачем люди пьют? — я выполнил её просьбу, предвкушая возможность побольше узнать о людях. Именно ради этого я согласился принять участие в мероприятии, которое супруга Лиама определила как «дружеские посиделки на кухне».
— Зачем? Ну, не знаю... — во интонациях миссис Кикейд можно было прочесть: «Давай, ты спросишь об этом в другой раз?», но любопытство одолевало меня, и я устремил на свою собеседницу выжидающий взгляд. — К примеру, в Библии сказано: «И пей в радости сердца вино твоё...»
— Значит, люди пьют от радости? — уточнил я. — Почему тогда Лиам, когда в течение дня разбил шаттл, порвал штаны и получил выговор от Зо'ора, сказал: «Пойду, с горя напьюсь»?
— Правда? А когда это было? — нахмурилась Рене.
— Давно, — поспешно ответил я, чувствуя, что сболтнул лишнее.
— Тогда ладно, — смилостивилась она.
— А вообще люди пьют, чтобы облегчить процесс общения, — глубокомысленно изрекла молчавшая до сих пор Лора Флай.
— Погоди, ты же сама вчера говорила, что с моим Рональдом невозможно общаться, когда он выпьет... — заявление моей бывшей Защитницы повергло меня в растерянность.
— С твоим Рональдом и трезвым невозможно общаться, — хихикнула Рене. — Уж не знаю, как ты это делаешь, но лично я бы не выдержала. А вообще у мужиков своя логика. Вернее, нет у них никакой логики, хотя они обвиняют в её отсутствии женщин.
— В чём это выражается? — заинтересовался я.
— Ну, за нас, красивых! — Рене и Лора стукнулись бокалами и сделали по глотку. — Хорошо-то как... Смотри, каждый день мы ругаемся с Лиамом из-за того, что он разбрасывает свои вещи. Ему это не нравится, но он всё равно продолжает их разбрасывать, зная, как меня это бесит — где здесь логика?
— А Тим Эванс постоянно твердит, что все бабы — дуры. Однако это не помешало ему обратиться ко мне за советом, когда он выбирал подарок подарок своей маме, — поддержала её Лора.
— Ага, а Лиам без моей консультации даже несчастную зубочистку не купит, — усмехнулась Рене, наполняя бокал.
— Ну, за тех, кому незаслуженно повезло любоваться нашей красотой, — провозгласила второй тост мисс Флай.
— Представляете, этот паразит имеет привычку есть за компьютером и оставлять на столе немытые тарелки! — продолжала сетовать на свою горькую долю миссис Кинкейд. — Попыталась выразить претензию, а он уставился на меня глазами младенца: «Ты же всё равно будешь относить на кухню мою чашку, которую я забыл здесь утром, заодно и тарелку прихватишь...»
— Это что! — махнула рукой Лора. — Муж одной моей знакомой считает, что посуду можно вообще не мыть. А зачем? Всё равно она снова испачкается при следующем приёме пищи — так стоит ли воду лишний раз расходовать?
— Тоже мне, экономисты нашлись! — хмыкнула Рене. — Мой утверждает, будто носки проще выбросить, чем выстирать: если учесть затраты на воду, порошок и электричество, то купить новые будет выгоднее...
В этот момент они вдруг вспомнили обо мне.
— А ты чего молчишь? — подмигнула мне Лора. — Неужели, всё так плохо, что нечего даже сказать?
— У меня-то как раз всё хорошо. Только не даёт покоя один вопрос... — состояние женщин передалось мне, и моя речь звучала медленнее, чем обычно. — Почему вы создаёте семьи с мужчинами, коль уж вас не устраивает их логика? Разве это логично?
— А ты почему с Рональдом создал семью, если такой грамотный? — в голосе миссис Кинкейд звучала обида.
— Меня всё устраивает, — с улыбкой пояснил я.
— Врёшь, — безапелляционно заявила Лора.
— Так не бывает, — поддакнула ей Рене. — Ты же не можешь верить сказкам Сандовала о задержке на работе, когда он связывается с тобой и произносит это заплетающимся языком, загораживая собой стол, уставленный бутылками и стаканами?
— Не вижу повода ему не верить — думаешь, он не мог напиться на работе? — удивился я. —У каждого свои методы восстановления душевного равновесия, хоть мне этого и не понять...
— Всё у тебя не как у людей, — снова обиделась гостеприимная хозяйка.
— Было бы нелогично полагать, что у меня всё будет как у людей, — с упрёком возразил я.
— Хочешь сказать, что у женщин нет логики? — насупилась Лора Флай.
— Я этого не говорил...
— Но намекнул! — дрожащей от волнения рукой Рене вновь наполнила свой бокал.
От скорой расправы в виде мытья посуды или другого бессмысленного с точки зрения тейлонца занятия меня спас звонок глобала.
— Твой, — она с сочувствием протянула мне коммуникатор.
— А ты сейчас где? — с подозрением осведомился мой любимый.
— На кухне у Рене, — честно признался я.
— Вот, так всегда... Мою кухню ты, значит, обходишь десятой дорогой... — надул губы Рональд.
И это он говорит после того, как собственноручно отобрал у меня кулинарную книгу, выдворил из кухни и велел заняться садоводством, раз уж меня так тянет приобщиться к земному быту? Где здесь логика?!
— Убедился? — торжествующе улыбнулась Рене. — Вот и куда мы без мужиков? Да они же без нас пропадут!
— Точно! — согласилась с ней Лора. — Нужно за это выпить!
После этого они миссис Кинкейд принялась нахваливать своего супруга — какой он заботливый, непредсказуемый, как интересно с ним жить... А я ошеломлённо разглядывал стены и думал о том, что, несмотря на длительное пребывание на Земле и близкие отношения с представителем этой расы, для меня до сих пор остаётся загадкой человеческая логика — что мужская, что женская... И, наверное, некоторые мои слова и поступки в свою очередь повергают в недоумение землян. Тем не менее, это не мешает мне любить Рональда. И ради нашей любви я продолжаю предпринимать попытки хоть немного понять людей, не боясь показаться смешным. Тем более, сами они любят повторять, что смех продлевает жизнь...

 Отправлено: 06.04.11 09:00. Заголовок: Вечная песня... о ло..

Вечная песня... о логике
Класс!
Позитивненько, хотя мне очень сложно представить себе Даана на кухне вместе с выпивающими Палмер и Флай (ладно - в гостиной, но кухня, это слишком по-нашему )

 Отправлено: 06.04.11 09:27. Заголовок: А в гостиной - пыльн..

А в гостиной - пыльные шторы
Согласна, кухня - слишком по-нашему, но почему-то так увиделось. У меня ведь тоже логика... женская!

 Отправлено: 07.04.11 10:05. Заголовок: Просто так... Рона..

Просто так...

Рональд очень огорчился, когда поездка на тихоокеанское побережье не привела меня в восторг. Нет, пейзаж был прекрасен, но... Такое большое количество воды подавляло меня. На моей родной планете никогда не было столь огромных водоёмов. Мне постоянно казалось, что мощная волна вот-вот захлестнёт нас, и я не мог избавиться от этого ощущения. Рональд почувствовал моё состояние и первым предложил вернуться на Носитель.
— Прости, я просто хотел доставить тебе удовольствие, — виновато посмотрел на меня он, когда мы уже сидели в шаттле.
— Ты меня прости. Эта вода... Понимаешь, её для меня слишком много. Она какая-то... дикая...
— А тебе нужна ручная? — улыбнулся любимый.
— Если таковая имеется — хотелось бы взглянуть...
На следующий день мы с утра направились на скучнейшую конференцию. Она настолько утомила меня, что на обратном пути я не сразу заметил, как Рональд внезапно изменил маршрут.
— Куда мы летим? — поинтересовался я, предчувствуя приятный сюрприз.
— Приручать воду, — хитровато подмигнул мне он.
Голос воды я услышал издалека. Она стремительным потоком падала с горы в узкую бурлящую реку, разбрасывая вокруг себя мириады брызг. Лучи предвечернего солнца, прощающегося с землёй, отражались в них, и каждая на мгновение превращалась в маленькую радугу. Зрелище было захватывающим. На какое-то время я замер, будучи не в силах вымолвить ни слова. Я осторожно протянул руку навстречу воде, ощутил на своей искусственной коже её нежное прохладное прикосновение и перевёл на Рональда благодарный взгляд.
— Спасибо тебе...
— Я рад, что тебе понравилось, — улыбнулся он, и глаза его светились от счастья.
— Если бы ты знал, как много сейчас для меня сделал...
Внезапно пробудившаяся память уносила меня в те далёкие времена моей ранней юности, когда у меня ещё была родина... Маленькая планета, климат которой землянину показался бы чересчур суровым. Её поверхность была сплошь покрыта высокими серовато-синими скалами, у полюсов посеребрёнными жемчужной наледью. Густой голубой туман клубился над тёмными шпилями скал, оседая в немногочисленных долинах, узких ущельях, на кружевных ветвях низкорослых деревьев и причудливых красноватых мхах, напоминающих очертаниями земные кораллы. Он окутывал планету так плотно, что звёзды можно было увидеть, лишь поднявшись на вершину скалы. Иногда я так и делал — карабкался наверх, преодолевая собственную слабость, и подолгу сидел на вершине, мечтая о дальних странствиях. Наградой мне было сияние небесных светил, и ощущение победы над самим собой — не над природой, окрыляло. Мне суждено было стать вечным странником, и сегодня я мечтаю совершенно о другом — однажды ступить на землю, давшую мне жизнь... К полюсам туман рассеивался, и там можно было полюбоваться рассветом. Красноватые блики нашего маленького старого солнца отражались в ледяной толще, и казалось, будто она загорается изнутри. Горящий лёд — завораживающее зрелище... Среди всех скал, которые манили меня своей высотой и гордой неприступностью, особенно выделялась одна — самая высокая. На её вершине был расположен ледник, который постоянно подтаивал, и ледяной поток струился к подножью, лаская крутые уступы. Я подбирался поближе и несмело подставлял ладонь сверкающим брызгам. И в шуме водопада мне слышался голос родной планеты...
Сейчас я точно так же вслушивался в голос другой планеты, волею судьбы ставшей моим вторым домом, даровавшем мне спасение и любовь. Вода — особенная стихия, она — своего рода информационное хранилище этого уютного мирка. Ощущая на своей ладони её мягкое прикосновение, я словно вступал в контакт с Землёй. Она не отвергала меня — чужака, едва не погубившего её детей, и доверие такой хрупкой и прекрасной планеты вселяло надежду.
— О чём ты сейчас думаешь? — с тревогой и заботой спросил Рональд, обнимая меня за плечи. Я протянул ему руку, делясь своими чувствами и видениями из прошлого.
Какое-то время мы стояли молча. Уже смеркалось, и вода стала намного светлее неба.
— Пора возвращаться на Носитель... — с сожалением произнёс я.
— Погоди... — порывшись в карманах, любимый вложил в мою руку маленький металлический кружок — я узнал в нём монету.
— Что это?
— Тебе, наверное, это покажется нелепым... — замялся Рональд. — Но у людей есть такая примета — если хочешь куда-то вернуться ещё раз, нужно бросить в воду монетку...
— Мне нравится ваша примета, — улыбнулся я, и монетка скрылась в серебристой пене.
Казалось бы, какой может быть смысл в данном ритуале? Но мне впервые в жизни не хотелось искать своим поступками рациональное объяснение. Я испытывал странную лёгкость — ощущение всепоглощающей свободы. Никогда бы не подумал, что это настолько приятно: совершать какое-либо действие не по велению долга или жизненной необходимости, а просто так...
На следующий день я вошёл в покои моего ребёнка. Внимательно меня выслушав, он недовольно поморщился.
— Вечно тебя посещают странные желания и идеи...
— Зо'ор, мне бы очень хотелось, чтобы ты это увидел.
— Если ты настаиваешь... — он нехотя поднялся со своего кресла, всем своим видом демонстрируя, что потакает моей «блажи» исключительно ради сохранения наших недавно восстановившихся отношений.
Полчаса спустя он, как зачарованный, любовался безудержным потоком. Я протянул ему руку, и он не оттолкнул её. По мере того, как мои чувства передавались Зо'ору, выражение его лица менялось со скептического на задумчивое. В момент прекращения контакта он выглядел притихшим, даже опечаленным. Когда я сказал, что нам пора, моё дитя ещё раз взглянуло на водопад, чтобы лучше запечатлеть его в своей памяти. В последний раз поймав ладонью хрустальные брызги, он направился к шаттлу, но я остановил его, протянув монетку.
— Брось это в воду, — попросил я.
— Зачем? — с подозрением поинтересовался Зо'ор, растерянно вертя в пальцах монету.
— Просто так. Видишь ли, у людей есть такая примета — чтобы ещё раз вернуться в полюбившееся место, нужно бросить в воду монетку.
— Какой в этом смысл? — удивился мой прагматичный ребёнок.
— Не нужно во всём искать смысл, — улыбнулся я. — Иногда следует просто наслаждаться жизнью и теми подарками, которые она нам преподносит.
— Чудак ты, — снисходительно взглянул на меня он, но просьбу выполнил, после чего заметно повеселел.
— Держись крепче, — скомандовал я, и шаттл описал в воздухе причудливую петлю.
— Что ты делаешь? — с лёгким испугом и восторгом спросил Зо'ор.
— Приручаю воздушное пространство Земли, — пояснил я. — Воду мы с тобой уже приручили...
— Но зачем?
— Просто так... — ответил я, вынуждая шаттл сделать три изящных оборота вокруг своей оси.
— Просто так... — задумчиво повторило моё дитя, расслабляясь и всецело отдаваясь сладостному ощущению полёта. И вид у него при этом был такой, словно ему внезапно открылся смысл жизни...

 Отправлено: 07.04.11 11:54. Заголовок: Красиво... ..

Красиво...

 Отправлено: 07.04.11 13:51. Заголовок: Спасибо! :sm22: ..

Спасибо!

 Отправлено: 07.04.11 14:51. Заголовок: Я просто тащусь от э..

Я просто тащусь от этого дневничка! Но Да'ан насчёт океана не прав. Лично мне очень нравится вода. И чем её больше, тем лучше. Я просто обожаю море! Особенно нравится кататься на катере вдалеке от берега. И сидеть на носу лодки, скрестив ноги... Ловить лицом встречный ветер и солёные брызги и наслаждаться прекрасной и неукротимой стихией. Тогда в животе начинают порхать бабочки и кажется, что вот сейчас взлетишь и будешь парить над волнами, как чайка... Правда, в реале, скорее всего, навернёшься за борт и хорошо, если ещё и спасательным кругом из прессованного пенопласта (который весит четыре кило) по темечку не огребёшь. Романтика, блин-нагад!..

 Отправлено: 07.04.11 19:28. Заголовок: Радистка, дык ведь Д..

Радистка, дык ведь Даан-то сразу сообщил, что не было у него на планетке таких масс воды. А был бы он с какой-нибудь водной планетки, так бы в океане постоянно и плескался )))
от описания Тейлона как-то прямо на душе стало... прямо хочется в эпиграф вставить цитату из одного советского произведения "Хорошая была планета!"
з.ы. предлагаю общими усилиями создать атлас известных нам планет: Тейлона, Джаридии, и, если уж на то пошло - Селены, Севера, Нуай'са, атаванской родины и т.д., какие упомним. Давайте, а? Пусть каждый себе планетку выберет и описывает - можно и историю приплести, и вские там социологические-политические перипетии обосновать, ежели желание будет )))) (чур, я себе атаванскую родину забираю. уж я-то им устрою.... гы!)

 Отправлено: 08.04.11 08:22. Заголовок: Радистка, ему действ..

Радистка, ему действительно непривычно
Но он у нас упрямый товарищ - думаю, ещё разберётся, что к чему...

Ашатри, тема Тейлона в этом дневничке ещё будет проскальзывать. Оно так само собой получилось - решила, что должны быть у главного героя этого фика воспоминания... В общем, беру планету на себя

 Отправлено: 08.04.11 10:22. Заголовок: Укрощение строптивог..

Укрощение строптивого

— Да'ан, ты куда собрался? — с подозрением взглянул на меня Рональд.
— В ангар, — кратко ответил я. Мне было немного неловко оттого, что у меня появился секрет от любимого. Одно утешало — это временно. Он должен понять...
— А из ангара куда? — настаивал он.
— Прости, но я пока не могу ответить на этот вопрос...
— Почему? — нахмурился Рональд.
— Скажи, разве я давал тебе повод усомниться во мне? — как можно мягче спросил я.
— Извини, я не хотел тебя обидеть. У людей так часто бывает — хочешь сказать или сделать одно, а получается совершенно другое. Ты... не подумай, будто я не доверяю тебе... Просто волнуюсь очень, — пальцы любимого нежно коснулись моей щеки.
— Я тоже волнуюсь, когда мы не вместе. Но сейчас мне не предстоит ничего опасного — скоро ты обо всём узнаешь.
— Сплошные загадки, — улыбнулся агент Сандовал, но во взгляде его больше не было ни недовольства, ни упрёка.

…Я хорошо запомнил это место. Тем более, координаты остались в базе шаттла. Сейчас я снова стою на берегу океана, вслушиваясь в рёв воды, и он уже не кажется мне таким угрожающим. Сегодня мне удалось заставить себя подойти на полметра ближе. Ощущение близости стихии вызывает странное чувство — страх, переходящий в восторг. Колышущийся, дышащий, меняющий форму океан кажется мне живым существом. А с каждым живым существом при желании всегда можно подружиться.
Память вновь уносит меня в мою счастливую юность. Тогда я точно так же учился карабкаться по скалам — сначала лишь касаясь пальцами их поверхности, словно прося разрешения потревожить их покой, а после с каждым днём преодолевая всё большее расстояние. Современный ритуал Ка'арпа'адж происходит от древнего обряда инициации. Суть его заключалась в том, что будущий воин должен был покорить высокую скалу. И лишь стоя на вершине и наслаждаясь ощущением собственной силы, какого-то неизъяснимого внутреннего родства с небом, к которому был обращён его взгляд, он вдруг осознавал, что является неотъемлемой частью родной планеты, и приносил священную клятву. В ней были такие слова: «Клянусь быть хозяином своему оружию». И это верно: оружие должно служить воину, а не воин — ему... Покинув колыбель и став гражданами Вселенной, мы, подобно своим предкам, ощущаем себя единым целым. И даже потеряв родную планету — хочется верить, что не безвозвратно — продолжаем ей служить.
Изначально я избрал для себя военную касту, но со временем обстоятельства подтолкнули меня к мысли, что главное моё оружие — это слово... А тогда я, подобно своему далёкому предку, чьи пальцы некогда точно так же касались этих камней, упорно продвигался к своей цели. И мне касалось, будто скала сама помогает мне... Я чувствовал — она запомнит меня, как помнила многих моих предшественников. Люди не слышал голоса камней. Но тейлонцу даже мёртвые руины не покажутся немыми — они будут нести в себе память о тех, кто некогда наполнял их жизнью.
Океан плещется буквально в нескольких шагах от меня. Мы смотрим друг на друга, как будто знакомимся. Я привыкаю к нему и даю ему возможность привыкнуть ко мне. У меня получится преодолеть этот страх. Если есть что-то, что возможно осуществить — я это сделаю. И, как показывает опыт, в пятидесяти процентах случаев, сделаю также и невозможное. Меня охватывает азарт. Я подхожу ещё ближе, ощущая на своей щеке лёгкое покалывание холодных брызг. Хочется отпрянуть, но усилием воли заставляю себя не двигаться с места. Океан отвечает мне ленивым рокотом. Наклоняюсь и касаюсь пальцами поверхности воды. Она лижет мою ладонь, но мне известны повадки хищников, и это ещё больше раззадоривает меня. Будто удивлённый моей отчаянной решимостью, он подкрадывается ближе и вдруг накрывает меня волной, окатывая с ног до головы водой, но я стою, не шелохнувшись. И укрощённая волна уже плещется у ног, умиротворённо урча и лаская подошвы моих ботинок, но я знаю, что эта кротость — обманчива. Вот и подружились...
Я лежу на песке, глядя на небо — такое же ослепительно голубое, как океанская вода. Сразу и не разобрать, где заканчиваются владения одной стихии и начинается царство другой. В этот миг я счастлив, словно одержал очень важную победу. Так оно и есть — мне удалось одолеть самого себя. Рядом убаюкивающе нашёптывает какую-то очень древнюю песню мой новый друг. Вечность бы так лежать, но вся прелесть подобных минут заключается в том, что они истекают, оставляя в душе след в виде светлой щемящей грусти. Я поднимаюсь и иду к своему шаттлу, полюбовавшись на прощание стремительной пляской волн в изящном наряде из нежной кружевной пеной...

— Куда мы летим? — Рональд выглядит заинтригованным.
— Увидишь... — Я не намерен раскрывать свой секрет раньше времени. — Только, пожалуйста, закрой глаза. И не вздумай подглядывать.
— Как скажешь, — он с улыбкой опускает веки.
Когда шаттл приземляется, я беру его за руку. Он послушно идёт за мной.
— Можешь открывать глаза...
Мы стоим, обнявшись, на берегу океана — у самой кромки воды. Волны плещутся у наших ног, разомлевшие, заласканные солнцем, и я с благодарностью смотрю на них. Душа моя полна покоя. Океан любит сильных и бесстрашных — равных себе. Но умеющих дарить нежность и ласку — как это делает он сам...
— Ты больше не боишься? — удивлённо смотрит на меня Рональд. — Но как тебе это удалось?
— Пускай это останется моим маленьким секретом, — улыбаюсь я.
Он берёт меня за руку, и мы идём по берегу, оставляя за собой две цепочки следов. И, быть может, это лучший след, оставленный мною на Земле...

 Отправлено: 11.04.11 08:40. Заголовок: Не такая… Утро нача..

Не такая…

Утро началось со звонка Кинкейда. Женившись на Рене Палмер, он пожелал сменить работу, и Рональд сумел устроить его в ФБР. «Хочу отдохнуть от тейлонцев!» — заявил Лиам. А уж как некоторые из нас хотели бы отдохнуть от него… Но лично мне, к примеру, об этом остаётся только мечтать…
— Да'ан… — осторожно начал Лиам, и я насторожился. Этот тон был мне хорошо знаком, и он не предвещал ничего хорошего.
— Только не говори, что хочешь попросить меня о помощи в расследовании какого-нибудь дела, — я сразу попытался пресечь нежелательный вариант развития событий.
— Боже упаси! Я лишь хочу, чтобы ты поговорил с моей женой. В последнее время она какая-то не такая…
Ох, уж эти мне туманные человеческие формулировки! А ведь Лиам — наполовину кимера, и при желании мог бы выражаться яснее…
— Не такая относительно чего или кого?
— Относительно себя, — пояснил Кинкейд. — Так поговоришь, да? Ну, спасибо, ты — настоящий друг!
Кажется, меня одолели моим же оружием. А ведь я ничего ему не обещал… Но с Рене всё-таки связался. Как говорят люди, на свою голову. Почему именно на голову? Впрочем, иногда представители земной расы в своих поговорках упоминают и другие части тела, что звучит ещё более странно.
— Как дела? — спросил я у Рене, которая выглядела усталой.
— Хорошо, — механически ответила она и тотчас же спохватилась. — Вернее, плохо.
— Что именно плохо? — уточнил я.
— Всё! — обречённо вздохнула миссис Кинкейд.
— Абсолютно всё не может быть плохо, — резонно заметил я.
— Да'ан, ты мне друг и всякое такое, но… Не грузи, а?
— У тебя, наверное, голова болит? — с сочувствием посмотрел я на измученную женщину.
— С чего ты взял? Конечно, мне хреново, но у меня ничего не болит, — возразила она.
— Вот видишь! Ничего не болит — это уже хорошо. Знаешь, я, наверное, сейчас к тебе прилечу.
— Прямо в офис?
— А что здесь такого? Ты же находишься в офисе?
— Хочешь парализовать работу фирмы? — возмутилась Рене. — Сначала весь персонал, независимо от пола, побросает все дела, чтобы поглазеть на тебя. А потом до конца дня будут обсуждать, чем тейлонец отличается от человека и почему лучше влюбляться в вас, чем в представителей своей расы.
— Это элементарно, — снисходительно улыбнулся я. — В нас лучше влюбляться, потому что мы недосягаемы и, следовательно, гораздо ниже риск разочароваться в объекте симпатии.
— Ну, и кто ты после этого? — расхохоталась миссис Кинкейд.
— Глава Синода — Зо'ора пока вполне устраивает должность Североамериканского Сподвижника.
— И как прикажешь тебя встречать — с цветами, фанфарами и красной дорожкой?
— К чему весь этот официоз? — поморщился я. — Достаточно будет и одних цветов.
Рене снова рассмеялась — судя по всему, она смирилась со своей участью и с неизбежностью моего визита.

Окинув критическим взглядом кабинет Рене, я первым делом поднял жалюзи и распахнул окно, впуская в помещение воздух и солнечный свет. Затем сгрёб со стола бумаги и переложил их на стеллаж. Получилась такая кипа, что один её вид даже меня чуть было не поверг в депрессию.
— А стены ты перекрасить не хочешь? — едко поинтересовалась миссис Кинкейд, оценивая масштаб разрушений, причинённых моим вторжением.
— Вряд ли это им поможет — они безнадёжны… Мёртвый кабинет — похож на палату земной больницы. Лично мне было бы некомфортно работать в такой обстановке. Вот что, собирайся — идём гулять, — заявил я тоном, не признающим возражений.
— Куда? — ужаснулась Рене.
— Куда-нибудь. Просто побродим по городу в поисках красивых мест.
— Посреди рабочего дня?
— Разве у тебя есть дела важнее общения с другом? — с притворной обидой осведомился я, и Рене сдалась.
— Может, лучше пройдёмся по магазинам? — с надеждой взглянула на меня супруга Лиама.
— По магазинам ты пройдёшься с мужем. Тем более, радость, которую доставляют людям покупки, слишком недолговечна. Ты знаешь, что тебе доступна любая вещь, поэтому новое приобретение не приносит удовлетворения, и к нему быстро теряется интерес…
Вскоре жители города могли наблюдать забавную картину: по тротуару медленно шёл тейлонец, волоча за собой прихрамывающую блондинку. Но прохожие были чересчур озабочены своими делами, чтобы обращать внимание на нас.
— Давай, присядем, — взмолилась Рене. — В этих туфлях невозможно ходить!
— Зачем тогда ты их носишь? — удивился я. — Насколько мне известно, обувь нужна именно для того, чтобы в ней удобно было ходить
— Ничего ты не понимаешь, — обиделась миссис Кинкейд. — Моё положение в обществе обязывает меня быть красивой.
— Если бы ты могла увидеть со стороны хромающую женщину со страдальческим взглядом, едва ли это зрелище показалось бы тебе красивым, — покачал головой я. Но сжалился над Рене и выбрал для нас скамейку напротив живописного фонтана.
— Смотри, как сверкают на солнце эти брызги, — заметил я. — Как будто они — его осколки… Оседая на лепестках цветов, вода продлевает этим прекрасным растениям жизнь и даёт им возможность радовать нас своей красотой…
— Всё-то ты замечаешь… — с грустью посмотрела на меня Рене.
— А что тебе мешает? Глаза есть — так в чём проблема?
— Тебе не понять… — отмахнулась она.
— Я попытаюсь, — заверил её я. И тут мою приятельницу словно прорвало.
— Если бы ты знал, как я устала! Каждый день одно и то же: переговоры, заключение контрактов, вечный страх, что кто-то меня обставит… Не жизнь, а прямо какая-то пытка. Ничего не успеваю…
— Может, потому и не успеваешь, что слишком торопишься?
— Да если я дам себе послабление и приторможу хоть немного, меня просто вычеркнут из жизни конкуренты! — в отчаянии воскликнула Рене.
— Какая разница, если сейчас ты это делаешь сама?
— Хочешь сказать, я сама вычёркиваю себя из жизни? — наморщила лоб миссис Кинкейд, не находя логики в моих словах.
— А кто пять минут назад сравнил своё существование с пыткой?
— Всё-таки ты не сможешь меня понять, — вздохнула она. — Тебе легче живётся…
— Конечно, — согласился я. — Только и успеваю пресекать попытки Президента Дорса решить за мой счёт государственные проблемы путём формирования у меня комплекса вины. Ворджак в любую минуту может развязать войну на нервной почве. Членов Синода нужно постоянно чем-то занимать, чтобы они вплотную не занялись друг другом. Зо'ор периодически припоминает все свои обиды — реальные и надуманные. Та'ир задаёт такие беспощадные вопросы о моей жизни, что порой чувствуешь себя, извини, полным идиотом. Четверо старших до сих пор в стасисе…
— Прости… — с раскаянием в голосе произнесла Рене.
— Не извиняйся… Ты права — мне действительно легче живётся. Разница — лишь в отношении к жизни. Я умею делать себя счастливым, а ты — несчастной. Я живу для себя, а ты — даже не знаю, для кого. Какой смысл в деньгах, ради которых ты жертвуешь собой, если они не доставляют тебе радости? Ты точно так же не можешь позволить себе роскошь отправиться в кругосветное путешествие, как и последний бедняк из латиноамериканских трущоб. Недавно мы с Рональдом были в горах… Ты когда-нибудь встречала рассвет в горах? Это потрясающее зрелище — когда небо, такое близкое, что кажется, будто можно дотянуться до него рукой, вдруг вспыхивает ярким заревом. Каких только оттенков нет в палитре солнца… У горизонта небесный холст бархатистый, дымчато-лиловый. Там, где вместе с первыми лучами зарождается новый день — золотисто-оранжевый и ярко-алый. Чуть дальше — нежно-розовый, а прямо над головой сквозь перламутр облаков уже проглядывает робкая голубизна. По твоим глазам вижу, что тебе это незнакомо… Так зачем тогда вообще жить, если не замечать ничего вокруг?
Супруга Лиама сидела молча — заметно было, что мои слова её взволновали.
— Что же мне делать, Да'ан? — по-детски беспомощно посмотрела на меня Рене.
— Доверься мне, — подмигнул я ей. — Только ни слова о курсе доллара и торгах на бирже.
Уже совсем стемнело, когда я доставил миссис Кинкейд домой. Она выглядела усталой, но счастливой. Злосчастные туфли были благополучно забыты под скамейкой в Луна-парке.
— Спасибо тебе! — улыбнулась она, прощаясь. — Я уже и забыла, что это такое — кататься на чёртовом колесе… Ты как будто дал мне выходной. У меня появилось время подумать и посмотреть на себя со стороны. И не скажу, что увиденное мне понравилось.
— Всё в твоих руках — ты ещё можешь изменить свою жизнь. Если, конечно, захочешь... — сказал я, понимая: Рене сама должна найти выход из собственноручно построенного лабиринта.
А спустя пару часов позвонил Лиам.
— Что ты сделал с моей женой? — с тревогой спросил он.
— А что с твоей женой? — удивился я.
— Она… какая-то не такая! Представляешь, потребовала, чтобы я взял на завтра выходной — хочет встретить рассвет в горах.
— Не вижу повода для беспокойства, — бесстрастно изрёк я. — Она же не спрашивает у тебя, почём нынче баррель нефти.
— Ты ведь одолжишь мне шаттл, да? Спасибо, я всегда знал, что могу на тебя рассчитывать!
И он отключился прежде, чем я успел дать оценку его методам психологического воздействия. Сидя на крыльце в объятьях Рональда, я смотрел на звёзды, и казалось, будто они подмигивают мне: Да'ан, ты — на верном пути. Сердце любимого учащённо билось, подчиняя себе ритм моей Вселенной. Я знаю, что однажды за горизонтом покажется край неба, и Земля перестанет быть моим домом. Но пока рано об этом думать, ведь здесь и сейчас у меня есть повод чувствовать себя счастливым…

 Отправлено: 11.04.11 17:33. Заголовок: Вааааааа! :sm15: Да..

Вааааааа! Даан бъет не в бровь, а в глаз. С ноги.
Очень жизненная ситуация, жму лапу, снимаю шляпу и ра-а-адуюсь!!)))

 Отправлено: 12.04.11 08:15. Заголовок: Он у меня немного ху..

Он у меня немного хулиган, но милый

 Отправлено: 12.04.11 11:41. Заголовок: Свобода слова — Да..

Свобода слова

— Да'ан, оторвись на минутку от своего блога и удели внимание мужу! Имей же совесть! — Рональд проявлял нетерпение, и пришлось ему уступить. А у нас с Маркусом Деверо как раз наклёвывалась содержательная дискуссия «Меняет ли супружеская жизнь характер и привычки разумной особи». Конечно, меняет: раньше у меня не было привычки вести дневник — наверное, собственная жизнь тогда не казалась мне столь значимой... Я быстренько свернул окно. Рональд покачал головой — он утверждает, что «френды» Лиама на меня «дурно влияют».
— Что означает это выражение «имей совесть»?
— То, что она в принципе должна у тебя быть!
— Кому должна? — вежливо уточнил я. Любимый обречённо махнул рукой, традиционно, оставив мой вопрос без ответа.
— Лучше скажи, мне идёт этот галстук?
— Слишком тёмный для чёрного костюма. Надень голубой с золотистыми полосочками.
— Я буду похож в нём на клоуна, — ужаснулся агент Сандовал.
— А в тёмно-синем — на подчинённого Рене, у неё на фирме все такие безликие...
— Ну, спасибо! — рассмеялся Рональд. — Ладно, пускай будет по-твоему. В конце концов, я же иду на встречу выпускников, а не на приём к Президенту Дорсу. Слушай... А хочешь со мной?
— А это будет удобно? — усомнился я.
— Почему нет? Все придут со своими невыносимо скучными супругами, у которых все разговоры о распродажах. Ты своим присутствием хоть немного облагородишь это сборище.
Я согласился — мне всегда интересно наблюдать за людьми. По личному опыту знаю, что на подобных мероприятиях сначала все думают о том, как выглядят со стороны, а потом расслабляются и становятся собой.
— Везёт тебе — не нужно думать, что надеть, — с лёгкой завистью взглянул на меня Рональд.
— И тратить время на причёску, — я с недоумением посмотрел на его тщательно уложенные волосы. Зачем он это делает, если ему больше к лицу быть слегка растрёпанным?
В этот момент у него сработал глобал — как всегда, кстати.
— Лиам... — горько вздохнул любимый. Да, дети — они такие...
— Куда это вы намылились вдвоём? — поинтересовался Кинкейд.
— На встречу выпускников, — коротко ответил Рональд.
— Да'ана решил взять с собой? Правильно. Никто не удивится — тебя же только тейлонец в состоянии выдержать.
— А тебя — только блондинка, которой пренебрёг бы даже дикий атавус, — парировал мой любимый.
У входа в ангар мы столкнулись с Та'иром.
— Снова на поиски приключений? — снисходительно посмотрел на меня будущий дипломат.
— На культурное мероприятие, — я очень надеялся, что такое пояснение его удовлетворит.
— В клуб «Кобэ», что ли? - нет, ну это уже слишком...
— Ты сделал всё, что тебе задал твой наставник? — осведомился я.
— Зо'ор велел мне подготовить сценарий мирных переговоров на примере первой джаридо-тейлонской войны. Я составил — в двух вариантах, — отчитался мой ребёнок.
— Вернусь — посмотрю, что ты там составил, — угрожающе пообещал я.
— Знаю я, как это будет — раскритикуешь, а потом скажешь, что с учётом моего возраста и опыта получилось совсем неплохо.
Я задумчиво посмотрел ему вслед. Вот где он этого набрался — неужели, от Зо'ора? Сомневаюсь, что тот учил своего первого воспитанника плохому...
— Твой ребёнок становится неуправляемым, — заметил Рональд.
— Можно подумать, к твоему прилагается пульт управления, — я вспомнил его недавний разговор с Лиамом. Любимый предпочёл деликатно промолчать. А что тут скажешь?..

Кинкейд оказался прав — моё появление никого не удивило. Правда, Рональд поначалу держался немного скованно.
— Можно? — спросил он, когда друзья по колледжу протянули ему фужер с шампанским.
— После того, как я подкорректировал твой CVI, можно.
Рональд не кривил душой — супруги его товарищей действительно говорили о распродажах. В результате я получил столько совершенно бесполезной с точки зрения тейлонца ценной информации... Интересно, что можно будет потребовать в обмен на неё у Рене и Лоры — может, поход в кино?
— Эй, Сандовал, твоя очередь хвастаться достижениями, — толкнул Рональда под бок какой-то суетливый полноватый мужчина, взявший на себя роль распорядителя торжества.
— Моё главное достижение — рядом со мной, — указал он на меня.
— Хорошее достижение — спокойное и симпатичное, — вздохнул он, с тоской глядя на свою супругу, которая ежеминутно о чём-то бурно дискутировала со своими собеседницами. — Предлагаю за это выпить.
— За тебя, моя прелесть, — подмигнул мне Рональд. Помнится, в первый раз они пили за встречу, во второй — за всех присутствующих, теперь, похоже, решили персонально за каждого, а нас здесь где-то с полсотни. Между прочим, до сих пор бокал моего супруга стоял нетронутым...
— Повезло Сандовалу — он всегда отхватывал себе самое лучшее, — ко мне подсел какой-то нескладный долговязый мужчина. — Теперь живёт припеваючи, никто ему мозг не выносит...
— Куда выносит? — спросил я.
— За пределы тела, — глубокомысленно изрёк мой собеседник.
— Ваша жена — хирург?
— Моя жена — палач! — с гордостью ответил он. Пожалуй, лучше не уточнять, что он имеет в виду...
— Пожалуйста, ответьте на один вопрос — он давно меня мучит... Зачем люди пьют?
— Наверное, чтобы почувствовать себя свободными, — произнёс он после непродолжительной паузы. — Позволить себе роскошь говорить и делать то, что хочется.
— Свободными от чего или от кого?
— От самих себя... — в его голосе звучала неприкрытая горечь.
В это время распорядитель попросил минуточку внимания и предложил игру — чтобы мужчины признались в любви своим супругам. «Ты у меня самая красивая», «Спасибо Богу, что наградил меня чудесной женой», «Целую ручку самой хорошей хозяйке...» Надо же, когда люди ищут придумывают оправдания своим поступкам, они проявляют куда больше изобретательности. Похоже, алкогольная «сыворотка правды» не очень-то на них действует... Наконец, очередь дошла до Рональда. Он осторожно взял меня за руку, и глаза его в этот момент светились от нежности. На мгновение мне показалось, что мы совершенно одни, и вокруг нет этих людей, которые так ждали этой встречи, а теперь не знают, чем себя занять. Я чувствовал: мой любимый не боится сейчас показаться смешным, и меньше всего его заботит, что подумают о нём окружающие.
— Иногда судьба преподносит нам такие встречи, после которых вдруг осознаёшь: жизнь начинается только сейчас, а до сих пор было лишь предисловие. Когда я впервые тебя увидел, всё, что прежде казалось мне важным и ценным, утратило всякий смысл. Я тянулся к тебе, как к лучу света, и сейчас моя жизнь озарена твоим присутствием. Люблю тебя, и не боюсь говорить об этом во всеуслышание. Пускай весь мир знает — я тебя люблю...
Воцарилась тишина, только кто-то из женщин растроганно всхлипнул, а потом на нас обрушился шквал аплодисментов. «А ведь он почти не пил», — раздался рядом чей-то шёпот. Странные люди... Ведь в действительности ни одно химическое вещество не способно подарить человеку ощущение свободы, но им так удобнее — верить в притягательные своей иллюзорной рациональностью современные мифы...
— А можно пригласить тебя на медленный танец? — руки любимого нежно и властно легли на мою талию.
— Можно, — улыбнулся я, и в тот же миг нас как будто подхватили воздушные, но сильные крылья. Два взгляда — как опровержение смешной земной теоремы о непересекающихся параллелях. Есть только ты и я, и мы — одно целое, объятые музыкой и нашей любовью...
— Можно тебя поцеловать? — спросил Рональд несколько минут спустя, когда мы стояли под раскидистым деревом в сквере за танцевальной площадкой. Примечательно, что галстук, на выбор которого было потрачено минут сорок, был благополучно упрятан в карман.
— Можно... - я опустил глаза, украдкой следя за выражением его лица. Мне так нравится видеть, как сквозь смуглую кожу проступает трогательный румянец смущения...
Сегодня тебе можно всё. Я знаю, что такое подлинная свобода — слов, действий, поступков. И химия здесь не причём, поскольку подарить это сладостное ощущение разумному существу может только Любовь. Не верите? А я верю. Живое доказательство тому сейчас стоит рядом со мной, и в глазах самого дорогого мне существа я читаю ответ на самый главный вопрос. Когда-нибудь эти люди тоже смогут обрести свободу — если найдут в себе силы не противиться тому лучшему, чем наделила их природа. Я люблю тебя, Рональд, и целая Вселенная, пленённая силой наших чувств, повторяет за мной эти слова. Я тебя люблю...

 Отправлено: 12.04.11 17:05. Заголовок: :sm15: Эх, кстати,..

Эх, кстати, помню, была у меня в "Зарисовках" мысль - Сандаля на встречу выпускников отправить...
Как-то спокойно обчество отнеслось к появлению Даана и Сандаля. Чересчур. Может им там риталин распыляли? )))
Даану, как непьющему и уже не принимающему, сложно понять, что это такое - свобода от самого себя... и то неполная!

 Отправлено: 12.04.11 17:12. Заголовок: Ашатри, я подумала, ..

Ашатри, я подумала, что как бы пара публичная, и, наверное, народ подготовлен
Может, неправдоподобно вышло, но мне показалось, что бывшие однокашники, зная Ронни с юных лет, ничему не удивились бы

 Отправлено: 13.04.11 11:48. Заголовок: Простить и отпустить..

Простить и отпустить

Когда я попросил у Зо'ора разрешения сохранить за собой кабинет в Североамериканском Посольстве, он истолковал это по-своему.
— От кого будешь прятаться? — поддел меня мой ребёнок.
— Прятаться? Нет, он мне нужен для других целей. Хочу, чтобы у меня было такое место, где можно остаться наедине с самим собой. Просто подумать и понять, кто я, чего хочу и к чему стремлюсь. Когда кто-то находится рядом — всегда легче найти себе оправдание.
— Согласен, самое трудное — не солгать себе. Причём, очень легко не заметить это и уверовать в собственную ложь... — в голосе Североамериканского Сподвижника звучала печать.
— Однако иногда это бывает даже полезно — например, когда тебе удаётся убедить себя в том, что ты действительно рад визиту Президента Дорса, — улыбнулся я.
— Умеешь ты, как говорят люди, переворачивать всё с ног на голову... — покачал головой Зо'ор, пряча под маской упрёка даже некоторое восхищение.
Парадоксально, но факт: я давно заметил, что в этом кабинете, оформленном в соответствии с моим личным вкусом, люди чувствуют себя на редкость комфортно, раскрепощаются. Он — словно осколок иного мира. Оказавшись здесь человек как бы утрачивает связь с привычной ему земной реальностью, освобождается от неё. В присутствии инопланетного существа, довольно привлекательного, но бесполого, они не испытывают необходимости казаться лучше или хуже и невольно становятся самими собой. Можно позволить себе даже некоторое кокетство — это облегчит общение, настроив собеседника на доверительный лад.
О чём это я? Ах, да, о Джонатане Дорсе. Странный человек — никогда не бывает доволен собой и окружающими. Даже получив желаемое, будет искать подвох и терзаться подозрениями, что его обманули. Любое дело он планирует, исходя не из реальных условий, а с учётом наихудшего варианта событий, из-за чего порой теряет время, затрачивая лишние усилия на решение несуществующих проблем. Он жаждал стать правителем своей расы, чтобы изменить жизнь людей к лучшему, а вместо этого пока занимается вскрытием и обличением существующих проблем и пороков человеческого общества. Ему проще было возглавлять Сопротивление — оппозиционеру по определению положено критиковать существующий режим. Придя к власти, он оказался в курьёзной ситуации, когда некого критиковать и поневоле приходится работать.
— Меня окружают идиоты! — однажды заявил мне он.
— Так не окружайте себя идиотами — в чём проблема? — удивился я.
— А если других нет?
— Значит, придётся признать, что вы — первый среди идиотов, поскольку предводителем своры бродячих собак не может быть благородный хищник.
— Куда подевалась ваша легендарная дипломатичность? — усмехнулся Дорс.
— Переговоры давно проведены — в моём нынешнем положении Главы Синода я могу позволить себе роскошь называть вещи своими именами.
Он тогда что-то проворчал себе под нос о склонности «некоторых» нарушать неписаные правила дипломатии. Я учтиво возразил, что не нарушаю их, а лишь немного корректирую по своему усмотрению. И вот сейчас он сидит напротив меня — нервный, усталый немолодой человек. А дело было так. Я находился в своём кабинете — в пограничном состоянии между неглубокой медитацией и размышлениями о жизни, когда со мной связался Зо'ор.
— Скучаешь? — издалека начал он.
— Хочешь предложить мне поучаствовать в конференции по вопросам улучшения инвестиционного климата в странах с переходной экономикой? — заподозрил я.
— Конференцию я, так и быть, возьму на себя, — загадочно улыбнулся мой ребёнок. — Но в том случае, если ты возьмёшь на себя Джонатана Дорса.
— А что ему от нас нужно? — осведомился я.
— Именно это тебе и предстоит выяснить, — с торжествующим видом заключил Североамериканский Сподвижник и умчался на вышеупомянутое мероприятие, оставив меня в обществе мистера Дорса.
— На что жалуемся? — шутливо поинтересовался я.
— На пришельцев из космоса, — не остался в долгу господин Президент.
— Нерационально. Это всё равно, что жаловаться на походу: возмущайся — не возмущайся, повлиять всё равно не сможешь.
— Всё острите... — неодобрительно покачал головой он.
— Отнюдь — лишь констатирую факты.
— И много у вас в закромах подобных фактов, Да'ан?
Есть контакт — кажется, он включился в игру. Удастся ли мне его расшевелить? Великий Тейлон, здесь случай будет потяжелее, чем несравненная Рене...
— Хотите фактов? Как вам такой: передо мной сидит не очень счастливый человек, отчаянно выискивающий повод быть недовольным жизнью, — я испытующе взглянул на собеседника, склонив голову. Проверенный приём — действует даже на Маркуса Деверо.
— Полагаете, у меня есть повод быть ею довольным?
— Повод есть всегда — было бы желание его найти. Вы ведь хотели быть Президентом? Шли к своей цели, не раздумывая о цене. Вы им стали. Но хотеть всегда легче, чем быть... И тогда вдруг запоздало задумались: а какой ценой мне это всё досталось? Джонатан, несвоевременно заданный вопрос обречён остаться без ответа. Вы ищете виноватых сейчас лишь потому, что не можете простить самого себя. А придётся. Привилегия прошлого — в том, что его уже нельзя изменить. Очарование будущего — в его аморфности. В свои мечтах вы можете лепить его каким угодно, не жертвуя ничем. Но вы живёте в настоящем, здесь и сейчас, а прошлое и будущее — отчасти иллюзорны, в силу невозможности повлиять на первое и полностью взять под свой контроль второе. Отпустите своё прошлое и свои мечты о будущем — быть может, это позволит вам распробовать вкус жизни.
— Однако... — озадаченно протянул он. — Признаюсь, не ожидал услышать от вас такое. По-вашему, рецепт обретения счастья в жизни прост — простить себя и отпустить свои иллюзии?
— Можете предложить другой? Уж точно, ни одно живое существо не будет ощущать себя счастливым, тратя время на самобичевание без последующих действий, направленных на исправление последствий собственных ошибок. А хотите один совет?
— Подать в отставку? — он наградил меня взглядом полицейского, разгадавшего коварный замысел преступника.
— Не думаю, что вы имеете на это моральное право — с учётом того, каким тернистым и извилистым был ваш путь к власти, — возразил я. — Джонатан, вы решили всецело посвятить себя служению обществу. Но оно никогда не ответит вам тем же, и рано или поздно вы почувствуете себя обманутым. Мне кажется, в таком случае просто необходимо обзавестись личной территорией, которая будет принадлежать только вам. Тихий пруд, где можно посидеть с удочкой. Грядки с ранней капустой. Что угодно — место, где изначально не будет больше никого, кроме вас. Каждому разумному существу присущи задатки творца, и если их не реализовать, возникнет ощущение пустоты бытия. Сотворите свой маленький мир, принадлежащий только вам. Быть может, рано или поздно вы встретите человека, которого захотите туда впустить, но этот мирок будет приносить вам чувство комфорта, защищённости.
— Разве это не уход от жизни? — удивился бывший лидер Сопротивления.
— Каждое разумное существо испытывает потребность в одиночестве. Вы лишили себя возможности её удовлетворить, избрав абсолютную публичность. Такая собственноручно сотворённая Вселенная даёт возможность побыть наедине с собой. Не уйти от окружающего мира, но найти в нём своё место, познав себя. Перспектива взглянуть в собственные глаза всегда вызывает подсознательный страх, но когда первый шаг уже сделан, это чувство исчезает и появляется исследовательский азарт.
— Странное вы создание... — Джонатан Дорс посмотрел на меня, как на некую диковину. — Не могу вам сейчас ничего возразить — мне нужно переварить то, что вы здесь наговорили, дабы иметь возможность аргументированно подискутировать.
— Когда появятся аргументы для дискуссии — с удовольствием вас выслушаю, — заверил его я.
Не могу сказать, что расстались мы друзьями, но он пообещал непременно со мной связаться. Однако не сделал этого ни завтра, ни послезавтра, ни неделю спустя. А недавно Авгур прислал мне фотографию, сделанную его приятелем-папарацци. На снимке был запечатлён господин Президент, сидящий в кресле-качалке на крыльце своей загородной резиденции и увлечённо вяжущий крючком ажурную салфетку. Я удовлетворённо улыбнулся.
— Что тебя так обрадовало, если не секрет? — поинтересовался Рональд.
— Такого эгоиста со стажем, как твой избранный, не может не радовать ощущение собственной правоты, — пояснил я, утыкаясь в свой блог.

 Отправлено: 13.04.11 12:37. Заголовок: Дневниковые записи Д..

Дневниковые записи Даана неизменно вызывают добрую улыбку :) И лечат высушеный мозг :)))
Своеобразное такое развитие вселенной "...Сердца..." Дневник, по сути, бесконечный))) Интересно взглянуть и на другие события глазами Главы Синода - уход на покой Дорса, день, когда Кинкейд станет папой (мне уже становится весело от этой мысли ), и наверное, один из самых печальных моментов будущего - уход из жизни Рональда Сандовала - он ведь не вечен, правда...

 Отправлено: 13.04.11 14:32. Заголовок: Ашатри, будет и тако..

Ашатри, будет и такое
Кстати, уже есть наброски об отцовстве Кинкейда

Что касается Рональда, наверное, эта запись станет последней - Да'ан покинет Землю, и даже если будет продолжать вести дневник, мы об этом уже ничего не узнаем... Концовка фика планируется грустной, но светлой. Но до неё ещё пока очень далеко...

Спасибо тебе, что подсказываешь ситуации

 Отправлено: 14.04.11 09:03. Заголовок: Второе рождение Я ..

Второе рождение

Я хорошо помню, как это было… Подобные чувства испытывал любой тейлонец, которому в период кризиса удавалось завершить Ка'ат'ам должным образом. Я вынашивал своих детей тяжело — ослабленный энергетическим истощением, часами лежал без движения, почти раздавленный болью. И только надежда удерживала меня, но с каждым мгновением она таяла. А в момент родов вдруг приходило понимание того, что очередной мой ребёнок не предназначен для жизни. Я старался скрыть от малыша это горькое откровение, чтобы ему хватило сил появиться на свет. И всё повторялось: робкое прикосновение к тонкой прозрачной коже — после этого мои пальцы ещё долго хранили ощущение нежной прохлады, острая вспышка страха в сознании крошечного существа, а потом — Лоно…
Ты должен быть сильным, говорил я себе. И будешь проходить через это до тех пор, пока твои попытки не увенчаются успехом. Сколько раз я приходил в Лоно, достоверно не знает никто, включая меня самого. Я брал на руки своих детей, разговаривал с ними. Мне так хотелось верить, что однажды они смогут ответить на мою ласку… Сегодня я почувствовал: один из моих детей выйдет из стасиса. Уловив импульс, исходящий от Носителя, я замер, прислушиваясь к своим ощущениям: не показалось ли? Но нет, это действительно было так…
Войдя в Лоно, я сразу почувствовал, что нахожусь там не один.
— Зо'ор?
Мой ребёнок вздрогнул и устремил на меня взгляд, полный радости и боли.
— Это произойдёт сегодня, да? — я молча кивнул, подходя поближе. — А почему ты так долго ждал?
— Видишь ли, у меня есть ты и Та'ир. А у того же Т'тана, Мит'гаи и других не было никого. Я был бы плохим правителем, если б думал в первую очередь о себе.
Зо'ор стоял перед крошечным младенцем, который даже в стасисе выглядел каким-то одиноким, потерянным. Единственное дитя своего родителя, он не был связан с другими, подобными ему.
— Кто это? — спросил Зо'ор.
— У него нет имени. Его родитель был военным — он погиб задолго до твоего рождения.
— И когда этот малыш выйдет из стасиса, у него никого не будет?
— Почему же? У него будет Сообщество… — я внимательно посмотрел на моего ребёнка, уже догадываясь, какая мысль посетила его.
— Скажи, а я смог бы его принять — выстроить все связи, чтобы стать для него родителем? Своих детей у меня никогда не будет, а этот такой маленький, беззащитный… Как бы ни любило его Сообщество, никакой наставник, даже самый чуткий, не сможет заменить родителя…
— Если ты любишь его, я думаю, у тебя должно получиться, — ответил я.
Зо'ор смотрел на безымянного малыша с такой надеждой и нежностью, что душа моя болезненно сжалась. «Простите меня...» — мысленно прошептал я четырём своим детям и воззвал к Носителю. Быть может, моя просьба удивила его, хотя вряд ли — за то время, что я здесь нахожусь, он успел узнать меня слишком хорошо. И где-то в глубине своего сознания я услышал утвердительный ответ. Пальцы Зо'ора бережно коснулись защитной оболочки, в которую был заключён младенец, и она вдруг начала светиться. Североамериканский Сподвижник испуганно отпрянул.
— Да'ан, что с ним?
— Готовься, дитя моё. Сейчас ты станешь родителем, — спокойно произнёс я, стараясь не напугать его.
— Ты?.. Но... как? — он посмотрел на меня с изумлением и благодарностью. — А... как же они?
— Мои дети смогут ещё подождать. К тому же, у них есть я, и они постоянно ощущают мою поддержку.
— Я не могу принять от тебя такой дар... — возразил Зо'ор, с сожалением глядя на крохотное светящееся тельце. В этот момент приступ боли заставил его согнуться пополам. По телу пробежала судорога, ладони и живот начали ярко светиться. Он опустился на пол, пытаясь преодолеть страх. — Да'ан, что со мной?
Он схватил меня за руку, как в детстве, когда сталкивался с чем-то новым, неожиданным, и оттого вызывающим тревогу.
— Всё в порядке, — я погладил его по щеке. — Это имитация родов — не испытав боль, ты не сможешь принять этого ребёнка. Не бойся, я здесь и буду с тобой до конца.
Я устроил его поудобнее, бережно вынул младенца из защитного кокона и положил будущему родителю на живот.
— Больно... — прошептал Зо'ор.
— Расслабься. Попытайся почувствовать его, и как только получишь ответный импульс, начинай выстраивать связь.
Я лёг рядом, соединив наши руки, хоть в этом и не было особой необходимости — мы с Зо'ором всегда превосходно чувствовали друг друга. Его боль отдавалась во мне — такая знакомая... В какой-то момент он усомнился, сможет ли справиться, но тотчас же решительно отмёл все сомнения. Его сознание было удивительно ясным в предвкушении сакральной миссии. Зо'ор внутренне собрался, готовясь к самому важному моменту в своей жизни, и его мужество не могло не вызвать восхищение. Сообщество поддерживало его, и я знал, что он сможет осуществить задуманное. В какой-то миг ему удалось установить контакт с младенцем, в ожившем теле которого уже заструились потоки энергии. Между ними протянулась первая ниточка будущей ментально-энергетической связи, и она поддерживалась с двух сторон. Это означало, что ребёнок принял того, кто захотел заменить ему родителя. Зо'ор распахнул глаза, с надеждой глядя на меня.
— Мы... смогли, да?
— Смогли, — улыбнулся я.
Зо'ор выглядел усталым, но его руки крепко держали малыша, который доверчиво прижимался к нему, даря ответное душевное тепло.
— Это... самое лучшее, что было в моей жизни, — восторженно произнёс он. — Спасибо тебе, Да'ан. Как я могу тебя отблагодарить?
— Будь хорошим родителем — только не думай, что это так просто.
— Я им буду, обещаю, — кивнул он, склоняясь над ребёнком, и моя интуиция подсказывала мне, что так и будет. Он станет таким же сумасшедшим родителем, каким в своё время был я сам, только ему хватит мудрости удержаться от моих ошибок. Я смотрел на этих двоих, соединённых любовью в её высшем проявлении, таких счастливых, что всё Сообщество разделяло с ними их торжество, и не в силах был отвести взгляд от этой трогательной картины.
— Я уже придумал ему имя, — нарушил молчание Зо'ор.
— Какое?
— Ты не против, если я назову его в честь тебя? Это самое маленькое, что я могу для тебя сделать в знак благодарности.
Я задумался. Мне довелось носить древнее и довольно редкое имя — родители не отваживались так называть своих детей, считая его претенциозным. Моя жизнь складывалась непросто, но я ни о чём не жалею. Уверен, не пожалеет и он — тот, кому предстоит жить в новом мире, где нет ни кризиса, ни войн. Он поймёт, как тяжело нам это всё досталось, и будет беречь хрупкое равновесие Сообщества.
— Если ты так решил, то я не против...
— Возьмёшь? — Зо'ор протянул мне своего — теперь уже именно своего ребёнка, который больше не был безымянным комочком энергетической плоти.
Добро пожаловать в этот мир, малыш. Волею судьбы вместе с жизнью ты обрёл семью и родителя, который будет любить тебя так, как никто другой. Я знаю, сколько нерастраченного душевного тепла накопил в себе Зо'ор за годы вынужденного одиночества и страданий, вызванных невозможностью выполнить высшее предназначение каждого члена Сообщества. Он будет окружать тебя заботой, оберегать и наставлять. Береги и ты его... Впереди вас ждёт совместный долгий путь — не сомневаюсь, вы оба пройдёте его достойно. И помни: только любовь имеет во Вселенной подлинную ценность. Только она... Всё остальное — лишь возможность её познать и сохранить...

 Отправлено: 14.04.11 15:00. Заголовок: Всё! Зоорка стал... ..

Всё! Зоорка стал... мамой! Эфа, поздравляю, ты стала папой!
quiet horror пишет:

цитата:

— Кто это? — спросил Зо'ор. — У него нет имени. Его родитель был военным — он погиб задолго до твоего рождения.

Как жаль... А сколько их там ещё, этих бедных сироток!.. Так, надо срочно организовывать детский садик на базе тэйлонской лунной базы! Кто за?

 Отправлено: 14.04.11 15:09. Заголовок: Радистка, погоди, ещ..

Радистка, погоди, ещё не всех из стасиса вывели
Думаю, со временем проблема детей-сирот решится. Должен же Глава Синода хоть иногда работать

 Отправлено: 14.04.11 16:52. Заголовок: quiet horror пишет: ..

quiet horror пишет:

цитата:

Должен же Глава Синода хоть иногда работать

Нянечкой!

 Отправлено: 14.04.11 17:20. Заголовок: Радистка пишет: Всё..

Радистка пишет:

цитата:

Всё! Зоорка стал... мамой! Эфа, поздравляю, ты стала папой!

ВОТ ЭТО ДА!!!
Самое клевое, что в подобном тендеме женщине рожать не приходится! Но я за Зоора рада - он заслужил!
Бум няньчить)))))

 Отправлено: 14.04.11 20:18. Заголовок: Эфа, представь, чего..

Эфа, представь, чего ребёнок нахватается - понемногу у всех нянек?

 Отправлено: 15.04.11 12:19. Заголовок: quiet horror, ну, у ..

quiet horror, ну, у нас уже есть пример, в гриндерах такой... :) крестным будет
Будут учить разумному, доброму вечному... кстати, не пора бы уже и детсад открыть имени кого-нибудь для детей всех мастей? :)))

 Отправлено: 15.04.11 12:25. Заголовок: Ашатри, здесь всё-та..

Ашатри, здесь всё-таки планируется несколько иной случай
Сомневаюсь, что Зо'оркино дитя наденет гриндерсы - думаю, этот малыш пойдёт окольным путём, подобно своим обретённым родственничкам
Мысль насчёт детского сада хорошая. Надо подумать

 Отправлено: 15.04.11 14:07. Заголовок: Проще простого Сиди..

Проще простого

Сидим с Рене в «Плоской планете». Мне-то давно ясно, зачем она меня сюда позвала, но супруга Лиама хранит молчание, как сопротивленец на допросе. «Не буду ей помогать, — решил я. — Пускай учится озвучивать свои мысли. В конце концов, я — не деловой партнёр, из тех, которые напрямую от неё зависят и потому берут на себя все наиболее скользкие моменты, обеспечивая своей собеседнице душевный комфорт».
Авгур подкрался незаметно. Судя по виду, не просто так, а с некими тайными намерениями. Одет, как всегда, безобразно — в какую-то красно-зелёную полосатую майку. Поставил перед Рене чашку кофе, а мне молча протянул минидиск.
— Что это? — данный предмет меня насторожил, и я не сразу решился его взять. Впрочем, настораживающим было лишь один момент, зато ключевой — его владелец.
— Как бы тебе объяснить... — замялся Маркус Деверо.
— Предлагаю сделать это на английском языке — как тебе известно, я им неплохо владею, — улыбнулся я.
— Веселишься, да? — обиделся легендарный хакер, нарочито громко вздыхая. — А вот мне не до шуток...
— Что на диске? — бесстрастно спросил я, копируя тон Рональда.
— Старая компьютерная игра-«бродилка» — двухмерная, — после продолжительной паузы признался Авгур.
— Какое отношение она имеет ко мне?
— У неё двенадцать уровней. Я дошёл до одиннадцатого и застрял — дверь не открывается. Значит, где-то должен быть спрятан ключ. Уже вдоль и поперёк всё излазил — не нахожу. Подумал, ты же у нас высший разум — авось, заинтересуешься задачкой для первого класса.
— Ты всерьёз полагаешь, что это может меня заинтересовать? — снисходительно взглянул я на хакера-бармена, а рука уже сама собой тянулась к диску.
— Бери, бери, — многозначительно улыбнулся он. — Нельзя упускать такую возможность доказать людям своё превосходство.
— У меня нет желания что-то кому-то доказывать — это как если бы Рене принялась доказывать мне, что она лучше бегает.
— На каблуках — не лучше, так же неуклюже, — заверил меня владелец «Плоской планеты», за что миссис Кинкейд одарила его испепеляющим взглядом.
— Что мне делать? — спросила она, когда Авгур гордо удалился — его кричащая футболка мелькала за стойкой бара.
— Как это — что? Ответ проще простого: вынашивать ребёнка и рожать, — произнёс я, утратив терпение и осознав, что Рене так и не приблизится к сути дела, если её к этому не подтолкнуть.
— Проще простого, говоришь? — насмешливо взглянула на меня усталая женщина с грустными глазами.
— Послушай, разве не этого ты хотела, когда начинала лечение? Иметь ребёнка — естественное желание для разумной особи, наделённой детородной функцией.
— Это ты обо мне так? — нахмурилась Рене.
— Почему же? И о себе тоже, — спокойно возразил я.
— Да'ан, ты ведь не знаешь всех обстоятельств, — как-то беспомощно заморгала миссис Кинкейд. — У меня будет двойня.
— Прекрасно, — кивнул я. — Лиам обрадуется.
— Думаешь? — усомнилась блондинка в алом кожаном пиджаке. Надеюсь, хотя бы беременность заставить её прилично одеться...
— Конечно. Понимаешь, сейчас он чувствует себя самым младшим по сравнению с теми, кто его окружает, и комплексует по этому поводу. Отцовство повысит его самооценку, придаст ему значимости в собственных глазах и, наконец, научит быть более серьёзным и ответственным.
— Эх, Да'ан... Тебе бы фантастику писать или любовные романы...
— С меня и блога хватит. Если я начну ещё и книги писать — Рональд от меня сбежит.
— Не сбежит — он станет твоим преданным читателем, — рассмеялась Рене. — Рональд без тебя — как Лиам без приключений.
— Вернёмся к твоему вопросу. Что ещё тебя беспокоит?
— Ты не мог бы... Нет, наверное, не сможешь... — огорчённо вздохнула миссис Кинкейд.
— Давай, ты не будешь за меня делать выводы о мере моих возможностей, — погрозил я ей пальцем. — Так о чём ты хочешь меня попросить?
— Скажи Лиаму, что я беременна, — почти шёпотом вымолвила Рене. — Я... боюсь...
Такое признание стоило того, чтобы удовлетворить просьбу этой гордячки! Я позаимствовал у ней глобал (мой, как всегда, был забыт то ли на Носителе, то ли в Посольстве) и набрал Лиама.
— Жду тебя в «Плоской планете» через пятнадцать минут, — сказал я и отключился.
— Краткость — сестра таланта? — поддела меня Рене.
— Если я ввяжусь в разговор с твоим мужем, по времени это займёт больше, чем путь от его нынешнего места работы до «Плоской планеты».
Действительно, через пять минут Лиам уже стоял передо мной — как всегда, растрёпанный и перепуганный. Даже дорогой пиджак на нём выглядел как потёртая кожаная куртка — он точно так же носил его нараспашку.
— Да'ан, какого чёрта? — начал он. Я изящным жестом указал ему на стул рядом со мной.
— Сядь и не кипятись. Всё проще простого: скоро ты станешь отцом.
— Я? — он растерянно хлопал глазами, переводя взгляд то на меня, то на жену. — Рене, дорогая, я не имею к этому никакого отношения! Что он несёт? Да'ан, ты с ума сошёл! Мне казалось, с криссом давно покончено... Я тебя всего разок поцеловал, да и то, сто лет назад!
— Не сто, а всего четыре года, — поправил его я. Миссис Кинкейд с тихим стоном начала сползать со своего стула, захлёбываясь от смеха.
— Не вижу ничего смешного, — насупился Лиам.
— Успокойся, — улыбнулся я, вдоволь налюбовавшись забавной картиной. — Отцом тебя сделает твоя дорогая супруга.
— Рене? — глаза Кинкейда расширились ещё больше. — Ты... ждёшь ребёнка? Господи, у нас получилось! Авгур, шампанского — всем!
— Ты же при исполнении... — робко попытался его образумить я, но безуспешно. Лиам сгрёб свою жену в охапку и принялся кружить её, как это делают маленькие дети. Рене выглядела удивлённой, но счастливой.
— Знаешь, а что-то в этом есть — ждать ребёнка, — задумчиво сказала она полчаса спустя, когда страсти немного улеглись. — Конечно, ты был в своём репертуаре, но спасибо. Действительно, всё оказалось, как ты говоришь, проще простого.
— Всё всегда оказывается просто, если не усложнять, — наставительно изрёк я.

Глава Синода уединился в своём кабинете в Североамериканском Посольстве и третий час бился над треклятой игрой. Дёрнула же меня Ша'бра связаться с Авгуром! И отмолчаться теперь не удастся — будет издеваться: «Тейлонский интеллект спасовал перед порождением человеческой мысли...», а такого поворота событий я допустить не мог. Где же спрятан ключ? Я обшарил все закоулки, но мои усилия не увенчались успехом. Я предпринял тридцать четвёртую попутку прохождения уровня, когда нагрянул Зо'ор в сопровождении моего юного тёзки. Ребёнок уже подрос — он выглядел смышлёным и непоседливым, хотя старался держаться солидно, «по-взрослому». Как я и предполагал, Зо'ор стал фанатичным родителем — первое время, пока это было возможно, он не спускал своё чадо с рук, да и сейчас малыш ходил за ним хвостиком. Со стороны они смотрелись очень гармонично и вызывали у людей умиление.
— Побудешь с ним пару часиков? — попросил Североамериканский Сподвижник. — Я ненадолго — дам интервью одному телеканалу и сразу же вернусь.
Я с готовностью согласился — люблю общаться с детьми, и усадил ребёнка к себе на колени. На меня внимательно посмотрели огромные голубые глаза — словно их обладатель сгорал от нетерпения засыпать меня вопросами. Так оно и было...
— Да'ан, это правда, что у тебя рабочая шакарава есть? — деловито осведомился он.
— Откуда такие сведения? — удивился я.
— Меня родитель ею пугал, когда я пытался разобрать его кресло, — признался ребёнок.
Ну, и кто он после этого — его родитель? Разве это педагогично — пугать ребёнка чужой шакаравой?
— Шакарава у меня есть, — осторожно ответил я. — И она рабочая. Но ты не бойся — против тебя я её использовать не буду.
— А против кого — против журналистов? — уточнил Да'ан-младший.
— Неужели, их твой родитель тоже ею пугал? — ужаснулся я.
— Нет, он просто сказал: «Будь у меня шакарава, как у Да'ана, эти писаки сплясали бы!» А что именно сплясали?
— Думаю, тебе не стоит задаваться этим вопросом — всё равно у твоего родителя нет никакой шакаравы.
— Жаль, — вздохнуло любознательное дитя. — А чем ты занимался, когда мы пришли?
— Одним не очень важным делом, — уклончиво ответил я. — Не ронять же свой авторитет Главы Синода признанием, что я играл в дурацкую земную компьютерную игру!
— А мне показалось, оно было важным и интересным... Это секрет, да?
— Да, — подтвердил я, в надежде, что такой ответ удовлетворит юное создание, но не тут-то было.
— Ну покажи, — взмолился он. — Я никому не скажу — клянусь Умратмой!
— Ладно, только смотри — никому ни слова, как договорились, — не могу ни в чём отказать детям — такой уж у меня характер...
Минут пять Да'ан-младший молча наблюдал за моими действиями и вдруг дёрнул меня за руку.
— А почему ты камень не поднял?
— Какой камень? — не понял я.
— Смотри, вот же он — ты переступил через него.
— Разве это не порог? — удивился я.
— Какой же это порог, если камень? — снисходительно посмотрел на меня ребёнок.
Ша'брина двухмерная графика! Стоит ли говорить, что «порог», и правда, оказался камнем, под которым обнаружились ключи? Таким образом, честь великой тейлонской расы была спасена. Парадоксы жизни: я три часа бился над этой игрой, предпринимая хитроумные ходы в надежде обнаружить ключ, а ребёнку достаточно было взглянуть на задачу свежим взглядом, незамутнённым жизненным опытом. Наверное, именно поэтому простые истины кажутся нам очевидными в юности, а в зрелости их постижение даётся нам ценой неимоверных усилий.
— Ты — чудо! — радостно сообщил я своему юному помощнику.
— Я такой, — согласился он. — А шакараву покажешь?
— Хорошо, только сначала с одним человеком свяжусь...
— Сдаёшься? — издевательски усмехнулся Авгур, в глубине души празднуя победу. Недолго тебе осталось торжествовать...
— Что тебе сказать... — неуверенно начал я. — Всё оказалось проще простого! Я показал игру ребёнку Зо'ора — а ему от роду неделя, и он с первой попытки уже на пятой минуте обнаружил под камнем ключи.
— Под ещё каким камнем? — хакер выглядел одновременно удивлённым и разочарованным.
— Там есть такая комната — со свечами, и у входа лежит камень.
— Я думал, это порог... Ладно, твоя взяла. С меня причитается, — с сожалением выдавил из себя Маркус Деверо.
— Конечно, — кивнул я. — Выполнишь любую мою просьбу — причём, в удобное для меня время.
Я обнял ребёнка, глазёнки которого азартно блестели, глядя на этот мир без страха — с жаждой познания и новых открытий. Всё действительно проще простого. Только мы, взрослые, нередко имеем привычку всё усложнять — даже в игре, не говоря о собственной жизни... Почему-то мы всегда ждём подвоха — от судьбы, от тех, кто нас окружает, хотя порой ответ на волнующий нас вопрос лежит на поверхности. Потому так счастливы те, кому в зрелом возрасте удаётся сохранить в себе отголосок детства...

 Отправлено: 15.04.11 14:33. Заголовок: quiet horror пишет: ..

quiet horror пишет:

цитата:

мы, взрослые, нередко имеем привычку всё усложнять — даже в игре, не говоря о собственной жизни...

Истину глаголешь! Вот я пересмотрела как-то свои детские дневники и поняла, что в шестнадцать лет я была куда умнее, чем сейчас. А может я просто не заморачивалась несущественным, потому что могла увидеть главное среди мишуры?..

 Отправлено: 15.04.11 14:38. Заголовок: Радистка, я тоже об ..

Радистка, я тоже об этом думала, когда писала данный кусик Да'ановского блога...

 Отправлено: 18.04.11 08:23. Заголовок: Крисс Я люблю жизн..

Крисс

Я люблю жизнь… Но для того, чтобы осознать это, мне потребовалось оказаться на грани смерти. В отличие от человека, смерть для тейлонца — лишь переход на другой уровень бытия. Мы стараемся контролировать его от первого до последнего мгновения, и нет ничего мучительнее той ситуации, когда ты не находишь в себе сил покинуть этот уровень добровольно и ждешь внезапной смерти, как спасительного подарка судьбы…
Дважды за последние несколько дней мне невольно напомнили о моей слабости и силе, моём поражении и победе. Сначала Лиам в сердцах бросил: «Я думал, с криссом покончено!», когда я сообщил ему, что он станет отцом, и мои слова были истолкованы неверно. А потом… Я знал, что Рональд решил провести эту ночь на Носителе, и с нетерпением ждал того момента, когда он переступит порог моих покоев, предвкушая интересную беседу, пронизанную взаимной нежностью. Услышав его шаги за спиной, я обернулся и вдруг замер. Нервная дрожь охватила меня. Возникло странное ощущение, будто время повернулось вспять… Мой любимый с улыбкой протянул мне нечто блестящее — совсем как в прежние времена. Флакон с криссом? Нет, этого не может быть, подсказывал мне мой разум. Твоё позорное рабство осталось в прошлом, Да'ан. Приглядись внимательнее, и ты поймёшь, что тебе нечего бояться. Однако я не мог заставить себя перевести взгляд на пугающий предмет.
В моей жизни было немало страниц, которые не вызывают желания их перечитать. Помню, один пленный сопротивленец как-то сказал: «Даже не верится, что такое красивое существо может быть вместилищем стольких пороков!» А ведь он не знал обо мне и десятой доли… Одной из таких страниц была моя постыдная зависимость. Крисс… Сейчас мысль о том, что вещество может обрести власть над представителем высокоразвитой расы, выглядит нелепо. А ведь это было… Я жил от одного приёма крисса до другого, с каждым разом увеличивая дозу и приближая свой переход на другой уровень — казалось, он был неминуем. При этом я прекрасно осознавал, что со мной происходит, но не находил в себе сил противостоять губительной тяге…
Во Вселенной не существует абсолютного зла. Одно и то же вещество может быть и лекарством, и ядом — всё зависит от его количества. Побочное действие крисса я открыл для себя случайно. И, вероятно, не придал бы значения этому открытию, если бы не одно обстоятельство. Жизнь моя тогда была пуста. Погиб тот, кого я считал своим другом. Мой ребёнок отрёкся от меня, считая позором тейлонской расы. А человек, в сердце которого я сумел пробудить любовь, желал моей смерти. Я чувствовал себя одиноким даже в Сообществе. Мои собратья по расе предпочли отстраниться от нашего с Зо'ором конфликта. Лиам Кинкейд копил обиды, периодически выплёскивая их, и мне было больно слышать из уст моего ученика огульные обвинения в свой адрес. Я устал — от борьбы за спасение своей расы, бесконечных синодских интриг, поиска компромиссов с собственной совестью, которые давались всё тяжелее… И, наверное, от самого себя…
Пустота навалилась на меня со всех сторон, и ответом на немую просьбу о помощи были лишь равнодушные взгляды. Всё это никоим образом не оправдывает меня, но позволяет ответить на вопрос, в свое время заданный Лиамом: «Да'ан, как ты мог?» Впервые за много дней мне удалось заполнить эту пустоту. Благодаря криссу жизнь вновь обрела яркие краски, а в душе воцарился покой. Я наслаждался этим ощущением, не веря, что такое возможно. Но волшебный эффект продлился недолго, и на смену умиротворению пришло смятение и разочарование. С тех пор я жаждал вернуть сладостное состояние любой ценой. Так начиналось моё рабство…
Сегодня, когда всё уже позади, я могу сказать одно: берегите друг друга, не позволяйте пустоте стать вашим спутником. Иначе однажды, спасаясь от неё, вы незаметно для себя можете ступить на губительный путь. Пустота легко заполняется иллюзиями. Пребывание в плену у них поначалу может дарить обманчивое блаженство. Но ни одно разумное существо не способно испытывать подлинное счастье, утратив свободу. Крисс парализовал мою волю, лишил меня гордости, желания жить. По сути, он заменил собою жизнь… Без него я превращался в жалкое подобие самого себя — слабодушное существо с помутившимся рассудком, неспособное испытывать даже те скудные эмоции, которые тейлонцам чудом удалось сохранить в ходе эволюции. Вскоре на смену моральным страданиям пришли физические. Боль одолевала меня, и я не мог переносить её, напрочь утратив стойкость и чувство собственного достоинства. Я жаждал крисса, и только его… Даже Рональду, моему беззаветно преданному палачу, было тягостно видеть меня таким — почти раздавленным, а что может быть постыднее жалости того, кто считает себя твоим врагом?
Моя слабость не осталась безнаказанной — впоследствии, когда я чувствовал себя истощённым и небольшая доза крисса могла бы облегчить мучения, мне приходилось терпеть боль. По моей же милости лекарство стало для меня ядом и таило в себе смерть... После того, как жизнь моя изменилась к лучшему, я намеренно избегал неосторожных воспоминаний об этом периоде. Однако недавно вдруг со всей остротой ощутил, что такое поведение — лишь попытка бежать от самого себя, и испытал потребность с кем-нибудь поговорить. Этим кем-то стала Рене… По большому счёту, для меня не имела значения личность собеседника — лишь бы я мог ему доверять. Мне просто было важно озвучить свои мысли, тем самым отпуская застарелую боль…
— Наверное, меня можно считать достойным презрения, — спокойно завершил я свой монолог, испытывая огромное облегчение оттого, что мне дали возможность выговориться.
— Ты беспощаден к себе, Да'ан, — покачала головой Рене. — Тебе удалось преодолеть зависимость, что заслуживает уважения.
— Зависимость невозможно преодолеть, — возразил я. — Можно лишь изменить свою позицию по отношению к предмету этой зависимости. Раньше я не находил в себе сил противостоять влечению, а сейчас они у меня есть. Но то, что случилось, навсегда изменило мою жизнь, и сам я уже никогда не буду прежним. Это ни хорошо, ни плохо — просто факт. Теперь я знаю, каким слабым могу быть, если полагаться только на самого себя, никому не доверяя. Согласись, это ценный урок. Пытался стать независимым, а оказался ничтожным рабом вещества, порождающего иллюзии…
— Да'ан, мне трудно даже представить, что ты пережил… — с сочувствием посмотрела на меня супруга Лиама.
— Рене, в данный момент это уже не имеет значения, — мягко остановил я её.
— Нет, имеет. Ты ведь был одинок — в то время как тебя окружали твои собраться, люди… Это неправильно! Так не должно быть… Прости меня, слышишь?
— За что? — удивился я, скрывая свою радость. Она всё-таки сумела не просто выслушать меня, а понять главное. Так действительно не должно быть — чтобы особь, наделённая разумом, погибала в одиночестве, не будучи изолированной от общества.
— Помнишь тот эксперимент с человеческими эмоциями? Ты тогда рассказал мне о своих детях. Поделился сокровенным, а я проигнорировала это, потому что была поглощена своими делами, не замечая ничего вокруг. У меня был шанс протянуть тебе руку помощи, но я его упустила. Рядом со мной страдало существо, совершенно непохожее на меня, но точно так же нуждающееся в поддержке и понимании… Только сейчас, вынашивая своих детей, я смогла тебя понять…
— Спасибо тебе, Рене, — я слегка коснулся руки женщины, тронутый её сопереживанием и искренним раскаянием в поступке, который меня ничуть не обидел. Ведь тогда мы были совершенно чужими друг другу, и она имела полное право не придать значения моим откровениям.
— Твои дети… Что с ними? Прости, если мой вопрос причинил тебе боль…
— Всё в порядке, — успокоил я свою собеседницу. — Мне не больно, поскольку теперь у меня есть уверенность в том, что однажды они выйдут из стасиса. Один из них мог быть со мной уже сейчас, однако я решил подарить Зо'ору возможность стать родителем. Мне больно было смотреть на его мучения…
— Ты сказал, что зависимость — это на всю жизнь… — в голосе миссис Кинкейд звучала неподдельная тревога.
— У тебя нет повода для беспокойства. Отныне пустота, подтолкнувшая меня к пропасти, заполнена чувствами — не скопированными у другого существа, а моими собственными. И так будет всегда. А зависимость — лишь стимул жить как можно более полно и насыщенно, чтобы вновь не оказаться у края бездны. Мой тебе совет: береги себя и своих близких от этого ощущения пустоты. Как бы ты ни устала, старайся выкроить минутку, чтобы выслушать Лиама, даже если его проблемы покажутся тебе незначительными. Не молчи и сама, если у тебя возникнет потребность быть услышанной. Когда вокруг разумного существа образуется вакуум, он постепенно начинает просачиваться внутрь, и ты подсознательно стараешься заполнить его хоть чем-нибудь. Думаю, если бы люди не отказывали друг другу в общении, у Авгура не было бы столько клиентов, ибо у них отпала бы необходимость заполнять душевную пустоту посиделками в «Плоской планете»…
Когда мы прощались, Рене выглядела задумчивой. Мне показалось, мои слова произвели на неё впечатление. Возможно, со стороны те вещи, которые я сказал, прозвучали странно и немного пугающе. Но гораздо страшнее не просто слышать об этом, а наблюдать или — и того хуже — познать на личном опыте, что такое медленное погружение в пучину…

— Да'ан, что с тобой?
Пальцы Рональда коснулись моего плеча — такие ласковые, дарующие успокоение, и я заставил себя улыбнуться.
— Рональд, я рад тебя видеть.
— Правда? У тебя был такой вид, будто ты увидел что-то ужасное, — агент Сандовал взял мои руки в свои, словно пытаясь их согреть, и осторожно коснулся губами.
— Прости… Я просто слишком глубоко ушёл в себя.
— Смотри, что у меня есть. Это — тебе… — он вложил в мою ладонь кристалл горного хрусталя, искусно огранённый в форме сердца.
— Спасибо… — хрусталь дарил приятную прохладу, а взгляд любимого — тепло, и я ругал себя за те мысли, которые у меня возникли в тот момент, когда мой любимый вошёл. — Оно прозрачное, как наши с тобой чувства…
Рональд придвинулся ближе и заключил меня в объятья, предварительно вопрошающе взглянув, словно спрашивая позволения. Я молча кивнул, прижимаясь к нему. Присутствие самого дорогого мне существа вызывало ощущение защищённости. На какое-то время мы замерли, онемевшие от нежности. Казалось, время остановилось вместе с нами, и тишина была красноречивее всяких слов. Внезапно Рональд вздрогнул, закрыв глаза, как будто его тело пронзила острая боль.
— Да'ан… Я вот сейчас подумал… — он осёкся, и я дал ему знак продолжать. — Я — эгоист. Привязал тебя к себе и совершенно не подумал о том, что с тобой будет, когда меня не станет…
— Рональд… Мы ведь уже говорили об этом. Со мной ничего не случится, ведь ты дал мне самое главное — не просто любовь, а умение её дарить и принимать. Ты не привязал меня к себе, а пробудил во мне волю, стремление бороться за жизнь. И как бы участь ни постигла меня в дальнейшем, я всегда буду вспоминать о тебе с теплом и нежностью. Но, знаешь… Я не считаю разумным думать о том, что будет, если здесь и сейчас мы есть друг у друга…
Мы стояли настолько близко, насколько это было возможно, почти срастаясь кожей. Я мысленно благодарил Рональда за то, как чутко и уверенно он провёл меня по краю пропасти. Наверное, только так можно было научить меня любить. И… ценить жизнь. В подлокотнике моего кресла до сих пор лежит флакон с криссом — последний, тот самый, от которого я сумел отказаться. Символ моей победы и немой свидетель моего поражения. То, что было сказано мною о непреодолимой зависимости — не просто красивые слова. Я всё ещё зависим от этого вещества. Ведь в те минуты, когда мне нужно собраться с духом, я достаю флакон из тайника и держу его в руках, заставляя себя любоваться игрой света в злополучных кристаллах, борясь с мучительным желанием поддаться внезапно нахлынувшей слабости и обретая силу, подавив в себе соблазн. И так будет всегда — пока мне суждено пребывать на этом уровне. Но теперь моя зависимость носит несколько иной характер — она больше не убивает меня. Напротив, напоминает о ценности каждого мгновения бытия. Нет во Вселенной существа, которому я пожелал бы повторить мой путь. Однако будь у меня возможность пройти заново свой, вряд ли я избрал бы другой маршрут, ведь именно этот, в конечном счете, привёл меня к спасению.
Зачем я пишу об этом в своём блоге? Вовсе не потому, что испытываю потребность в публичном покаянии. У меня одна надежда и цель — быть может, моя история произведёт на людей впечатление (мне, пришельцу, проще вызвать у землян сочувствие, чем их собрату по расе) и они научатся слушать и слышать друг друга, не ища забвения, а заполняя общением душевные пустоты…

 Отправлено: 18.04.11 11:52. Заголовок: Как всегда потрясающ..

Как всегда потрясающе! Склоняю голову! Шеф, ты - ЧЕЛОВЕЧИШЕ!!!

 Отправлено: 18.04.11 11:56. Заголовок: Волонтёр Веснова, эт..

Волонтёр Веснова, это вам за тонкий комплимент
Ничего, что розочка была сорвана с клумбы возле Белого дома? Полицейский не возражал

 Отправлено: 19.04.11 10:36. Заголовок: Непедагогично Зо&#..

Непедагогично

Зо'ор с самого начала комфортно чувствовал себя в роли родителя. Ещё бы, ведь он столько лет мечтал о ребёнке, и теперь старался ни на минуту не расставаться с малышом, который, подобно всем тейлонским детям, слишком быстро взрослел. «Хочу быть рядом с ним каждую минуту его детства, чтобы ничего не упустить», — сказал Зо'ор, которого жизнь научила дорожить временем. Мой юный тёзка, отличавшийся исключительной любознательностью, засыпал его своими вопросами, но новоиспечённый родитель старался терпеливо отвечать на них, даже если чувствовал себя усталым. Хотя порой эти вопросы откровенно ставили его в тупик...
— Представляешь, сегодня он спросил, откуда у людей берутся дети, — страдальчески посмотрел на меня Зо'ор.
— Надеюсь, ты удовлетворил его любопытство?
— Открыл инфопоток с подборкой интересующих его сведений. Он внимательно их изучил и сказал, что не хотел бы быть человеком, поскольку это слишком утомительно — постоянно жить в состоянии Ка'ат'ама.
— Занятный вывод, — улыбнулся я. — Ты правильно делаешь, что не уклоняешься от ответов на его вопросы, какими бы неудобными они ни казались. Дети чисты душой, и там, где взрослый может усмотреть подтекст, чаще всего кроется лишь исследовательский интерес, стремление познавать мир.
С утра Да'ан-младший был в ударе. Как выразилась Лора Флай, поставил на уши всё Североамериканское Посольство — носился по кабинетам, отрывая от работы земной персонал и умиляя его женскую часть характерным наклоном головы. С первых дней жизни ребёнок демонстрировал потрясающее умение производить хорошее впечатление на окружающих, причём без особых усилий с его стороны, и ему многое прощалось за привлекательную внешность и приятные манеры. Он быстро это понял и принялся успешно использовать выявленные преимущества, умело играя на слабостях взрослых. А вот Зо'ора поведение чада не приводило в восторг, и он попытался утихомирить непоседу.
— Угомонись, если не хочешь, чтобы тебя забрал атавус! — в сердцах воскликнул Североамериканский Сподвижник.
— Какой ещё атавус? — склонил голову к плечу Да'ан-младший.
— Дикий, лохматый и когтистый, — пояснил Зо'ор.
— Откуда ему здесь взяться? — с недоверием посмотрел на своего родителя ребёнок. — От Сообщества у нас никого не отсоединяли, а древних атавусов уже и не осталось...
Словом, угроза Зо'ора не возымела желаемого действия, и мой тёзка умчался в сад — знакомиться с земной флорой и фауной в лице приручённых мною кошек, которые всё ещё обитали в Посольстве.
— Напрасно ты пугаешь его всякой ерундой, — сказал я Зо'ору. — Это непедагогично. Доверие ребёнка легко утратить — достаточно одного неосторожного слова.
— Но ведь должен он хоть чего-то бояться! Не джаридианцами же его пугать? Вдруг к тебе Ворджак заглянет, а вероятность встречи с атавусом близка к нулю.
Днём нас с Зо'ором пригласили в Белый дом на открытие фотовыставки, посвящённой сотрудничеству двух рас. Изначально планировалось оставить ребёнка в Посольстве, но он так просил взять его с собой, что безотказный родитель сдался. Тем более, и сам Североамериканский Сподвижник опасался оставлять озорника на попечении волонтёров. «Они снабжают его ненужной информацией», — туманно пояснил Зо'ор. Теперь понятно, откуда такой интерес к размножению людей...
В целом Да'ан-младший вёл себя благопристойно. Но под конец вдруг громко поинтересовался:
— Отчего земные политики такие старые и некрасивые?
Зо'ор смутился, прошипел что-то о злом атавусе, который забирает непослушных детей, и усадил своё чадо на скамейку в холле.
— Нам с Да'аном нужно дать интервью, а ты сиди здесь и жди нашего возвращения. Только попробуй отлучиться — будешь наказан, — не скрывая недовольства, заявил он.
— Ну почему взрослые всегда неадекватно реагируют на правду?.. — с обидой произнёс ребёнок, растерянно глядя на нас.
И у меня вдруг в очередной раз возникло ощущение, будто Зо'ор что-то сделал не так, но я не посмел его одёрнуть — тем более, в присутствии людей. Остановило и то, что сам я не был идеальным родителем, допустив в своё время немалых ошибок — последствия некоторых из них дают о себе знать до сих пор... Однако большие глаза моего маленького тёзки с упрёком смотрели мне прямо в душу, вызывая чувство неловкости, даже стыда.
...Интервью было записано, оставалось лишь обсудить детали — время выхода программ, статей и прочие рабочие моменты, когда распахнулась дверь и ворвался ребёнок. На лице Зо'ора появилось строгое выражение, но Да'ан-младший вдруг судорожно вцепился в талию родителя, испуганно дрожа.
— Там... атавус, — указал он на дверь, прижимаясь к нам, словно ища защиты.
— Какой ещё атавус? — возмутился Североамериканский Сподвижник. — Не болтай ерунду!
— Говорю тебе, он там! Всё, как ты рассказывал — лохматый, когтистый...
— Тебе привиделось, — уже мягче произнёс Зо'ор, ласково поглаживая ребёнка по плечу и, очевидно, испытывая угрызения совести.
В этот момент дверь снова открылась, и на пороге появилась женщина — очень высокая, смуглая, крупного телосложения. Судя по торопливой походке и диктофону, который она держала наперевес, подобно оружию — опоздавшая журналистка. У неё были густые тёмные волосы, свисающие на лицо спутанными прядями, и угрожающего вида маникюр — длинные заострённые ногти, накрашенные чёрным лаком. Я едва сдержал улыбку — действительно, облик дамы как нельзя лучше соответствовал описанию атавуса, данному Зо'ором.
— О, Норма явилась — как всегда, опоздала! — рассмеялся один из коллег «атаванки». — Помнишь, твой редактор советовал тебе сменить имидж? Думаю, стоит прислушаться к его рекомендациям. Вон, даже ребёнок испугался — наверное, принял тебя за сказочную ведьму. Нужно будет подарить тебе расчёску...
Со всех сторон на несчастную Норму посыпались смешки и подначки — дама не знала, куда деваться от столь пристального внимания, и явно ощущала себя не в своей тарелке. К счастью, в этот момент взгляд одной из журналисток остановился на Да'ане-младшем.
— Ой, какой хорошенький! — восторженно взвизгнула она. — А ты чей?
— Мой, — гордо ответил за него Зо'ор, обнимая своё притихшее чадо. Ребёнок смущённо прикрыл ладошками лицо, украдкой поглядывая на людей сквозь пальцы любопытными глазёнками.
Последующие минут десять журналисты, которых принято считать людьми довольно циничными и бесцеремонными, старательно подбирали слова, общаясь с юным тейлонцем, который быстро преодолел робость и держался на редкость уверенно, с комичной важностью. Зо'ор даже милостиво согласился на семейный снимок. Но меня не покидало ощущение, что впереди всех нас ждёт непростое испытание.
Мы возвращались в Посольство в непривычной тишине. Я лично пилотировал шаттл, предоставляя Зо'ору возможность пообщаться с ребёнком. Однако Да'ан-младший, вопреки обыкновению, молчал.
— Что-то случилось? — поинтересовался Зо'ор, встревоженный нетипичным поведением чада.
— Отстань от меня, я обиделся, — отодвинулся от него ребёнок. — Ты обманул меня, когда пугал атавусом. Лучше бы сказал, что заставишь выучить наизусть десять глав «Легенды об Умратме и Шакараве»...
— Прости, я вовсе хотел тебя обманывать — просто пытался добиться, чтобы ты вёл себя прилично, — в голосе молодого родителя звучало отчаяние, и мне стало жаль Зо'ора. Я перевёл шаттл в режим автоматического управления и подозвал к себе ребёнка.
— Прости своего родителя, — как можно мягче обратился я к нему. — Он очень любит тебя, беспокоится о тебе. А если допускает ошибки — то из боязни упустить что-то важное в твоём воспитании. Отказывая Зо'ору в прощении, ты наказываешь не только его, но и себя, ведь любишь его так же сильно. В своё время я тоже провинился перед ним — гораздо сильнее, чем он перед тобой, и ему хватило душевного благородства, чтобы простить меня.
Мой маленький тёзка слушал меня внимательно, не перебивая, а когда я закончил, подошёл к Зо'ору и с трогательной непосредственностью погладил его по щеке, забираясь к нему на колени.
— Я больше не буду тебя огорчать, обещаю! А не будешь говорить мне неправду?
— Не буду, — пообещал Зо'ор, с благодарностью глядя на меня.
Остаток пути мы провели в тишине, но это была совершено другая тишина — не гнетущая, а умиротворяющая. Эмоции двух близких существ проникали в меня, наполняя мою душу гармонией. Сколько ещё испытаний уготовит судьба этим двоим — не знал никто. Но первое они выдержали с честью...
— Спасибо тебе, — сказал Зо'ор, когда мы остались наедине.
— Извини, что вмешался без спросу в твою размолвки с Да'аном-младшим. Просто мне не хотелось, чтобы ты испытал то, что довелось пережить мне: обиду собственного ребёнка, вплоть до отторжения. Надеюсь, произошедшее послужит для тебя ценным уроком. Из таких маленьких кирпичиков впоследствии вырастают стены, которые разделяют самых близких существ. Помни, что самое главное в любых отношениях — это доверие. Береги его...
— Я сам испугался, когда он внезапно отдалился от меня, — призналось моё дитя. — Это было так больно, страшно... Теперь мне понятно, что чувствовал ты, когда мы отдалились... Я больше никогда не буду его обманывать — даже по мелочам.
— И это правильно, — улыбнулся я, привлекая его к себе. Так мы и стояли какое-то время — родитель и его взрослое чадо, только начавшее постигать непростую науку воспитания детей. Пусть это продлилось всего несколько минут, но они принадлежали только нам. Я вспоминал о том, как держал на руках Зо'ора — крошечного младенца с кристально чистым взглядом, у которого впереди была вся жизнь. Не знаю, о чём думал он сам, но чувства, которые от него исходили, дарили тепло...
Спустя несколько дней мы сидели в моих покоях и обсуждали последнее заседание Синода.
— Мне не понравился твой доклад, — честно сказал я.
— Но почему? — Зо'ор посмотрел на меня взглядом провинившегося ребёнка.
— Твои аргументы в споре со Сподвижником Великобритании были неубедительны — проще говоря, ты нёс чушь, и только вмешательство Джа'рала, который терпеть не может твоего оппонента, спасло тебя от позора!
Внезапно моей руки осторожно коснулись тонкие детские пальчики. Мы настолько увлеклись «разбором полётов», что напрочь забыли о ребёнке.
— Да'ан, не ругай моего родителя при мне — это непедагогично, — прошептал с лукавой улыбкой маленький озорник и умчался кормить скриллов.
— Прости, Зо'ор, я погорячился. Сегодня был не твой день. Но в следующий раз ты лучше подготовишься к прениям и сумеешь убедить Синод в своей правоте, — произнёс я, испытывая облегчение при виде того, как изменилось лицо Североамериканского Сподвижника. Вместо огорчения и обиды взгляд Зо'ора теперь выражал стремление исправить свои ошибки, и я мысленно поблагодарил смышлёное дитя. Так и должно быть — чтобы взрослые и дети воспитывали друг друга. Главное — чтобы при этом сохранялась любовь. Всё остальное — поправимо и лечится временем...

 Отправлено: 19.04.11 13:03. Заголовок: Какая прелесть! Вот ..

Какая прелесть! Вот после таких няшечек я и начинаю подумывать о детях... Тэйлонских - они быстрее растут. :-P

 Отправлено: 19.04.11 13:14. Заголовок: Тебя не пугает персп..

Тебя не пугает перспектива быть засыпанной вопросами?

 Отправлено: 20.04.11 09:36. Заголовок: На счастье Поход д..

На счастье

Поход длится четвёртый день. Смеркается. Сегодняшний переход был тяжёлым — хотя мы преодолели совсем небольшой участок пути, все выдохлись и решили устроить привал. Здесь и заночуем — место надёжное, можно не опасаться, что наш лагерь накроет градом камней. Ночь тёплая, поэтому палатку разбивать не стали. Даже Рональд изъявил желание спать под открытым небом. Вообще эти четыре дня в полевых условиях изменили его. Я давно заметил, что человек быстро привыкает к комфорту, но в случае необходимости столь же быстро от него отвыкает.
Сижу на траве, подложив под спину чей-то рюкзак. Голова Рональда покоится у меня на коленях. Со всех сторон нас окружают горы, словно отрезая от внешнего мира, в котором остались какие-то проблемы, разом утратившие важность, незавершённые дела, заседания Синода (Ша'бра!)... Смотрю на небо, а оно смотрит на меня. И возникает ощущение, будто от него ничего не утаить — ни одной мысли, ни одного воспоминания. Да и не хочется — вот уже четыре земных года я живу в гармонии с собой, не стыдясь быть откровенным с самим собой и теми, кто меня окружает.
На Земле, как когда-то на моей родной планете, звёзды в горах кажутся ближе. Чувствую себя так, словно заново родился. Сегодня обошлось почти без приключений — если не считать того, что растяпа Эванс умудрился потерять ботинок. К счастью, у Рональда обнаружилась запасная пара — всего на размер больше требуемого, но, согласитесь, это лучше, чем ничего.
В поход нас пригласил Тим Эванс.
— Тебе хотелось в горы? — с порога закричал он, врываясь в мой рабочий кабинет. — Получи, распишись!
Естественно, Рональд попытался воззвать к моему благоразумию, но оно не откликнулось. Мне потребовалось всего два дня, чтобы заразить любимого своим энтузиазмом, и вскоре мы повергали в недоумение работников туристических магазинов, скупая всё, что приглянулось.
— Смею вас огорчить — с собой вы сможете взять лишь десятую часть этого добра, — окинул Тим скептическим взором наши приобретения.
Пришлось довериться ему, как более опытному туристу. И всё-таки Рональд умудрился втиснуть в свой рюкзак запасные ботинки (как оказалось, не напрасно), маникюрный набор и наше с ним фото в фиолетовой рамочке. Сказал, что будет любоваться им на привалах, и своё слово сдержал. Равно как сумел сохранить в порядке свои ногти, несмотря на суровые походные условия.
После прохождения ускоренной эволюции моё тело не только начало генерировать Основную Энергию, но и стало более сильным, выносливым. Мне теперь доставляет удовольствие карабкаться по узким горным тропам, преодолевать сложные перевалы и не чувствовать себя после этого так, словно вот-вот погрузишься в стасис. Наверное, поэтому чаще всего в нашем отряде из десяти отчаянных особей звучит фраза: «Да'ан, твою мать, куда ты опять лезешь без страховки?» Но меня трудно остановить — душа сама рвётся ввысь, навстречу небу, туда, где только я и ветер.
— Наверное, в прошлой жизни ты была птицей, — подтрунивает надо мной Тим.
Он упорно продолжает говорить обо мне в женском роде, и эту привычку переняли его друзья. Отчасти мне это понятно — в горах, где общение с природой очищает нас от всего наносного и пробуждает лучшие качества, им хочется о ком-то заботиться, наслаждаясь осознанием своей силы. Я кажусь им вполне подходящим объектом — внешность обманчива. При этом по сравнению с большинством земных женщин я довольно неприхотлив, обладаю способностью снимать боль, а также залечивать всевозможные ушибы и царапины, большая часть которых приходится на долю Эванса. Кроме того, ребята научили меня готовить пищу на костре. В принципе, теоретически я и раньше умел этот делать, но сейчас они поглощают мои кулинарные изыски с большим аппетитом, чем в своё время Лили Маркетт...
— Синей птицей счастья, — поддержал тогда Тима Рональд, не решаясь обнять меня в присутствии наших товарищей по походу, хотя я чувствовал, что ему очень хочется это сделать.
— А что это за птица? — поинтересовался я.
— Есть такая старая земная легенда, которая гласит, что встреча с синей птицей приносит счастье, — пояснил мой любимый.
— Но прежде, чем сделать тебя счастливым, я чуть было не разрушил твою жизнь...
— Путь к счастью никогда не бывает лёгким — синюю птицу нужно ещё догнать и суметь удержать, — задумчиво произнёс Рональд. И меня радует, что мы уже настолько оправились от былых обид, что можем говорить о прошлом, не рискуя отравить его горечью настоящее...
Наш маленький лагерь окутан тишиной. Все, кроме меня, погружены в сон. Мой обострённый слух улавливает малейшие шорохи — ночью в горах все звуки особенно отчётливы. Прислушиваюсь к самому себе. Каждое разумное существо иногда испытывает потребность побыть наедине с собой — только так можно быть честным перед другими. Издалека доносятся отголоски Сообщества — как тонкая ниточка, удерживающая меня от полного слияния с природой, растворения во Вселенной. Они нужны мне — абсолютная тишина угнетает, как всё абсолютное. Присутствие Рональда придаёт каждому моему действию особую значимость. Вглядываюсь в черты любимого, озарённые лунным светом. Осторожно — чтобы не разбудить — касаюсь пальцами его волос. Я счастлив...

Утро приносит в наш лагерь обычную суматоху. Пока парни воюют со своими спальными мешками и приводят себя в порядок, развожу костёр.
— Сегодня начинаем восхождение, — объявляет командир нашего отряда, Грег Митчелл — невысокий, но крепкий и жилистый мужчина лет тридцати. — Да'ан, как ты — потянешь?
В его голосе слышится неподдельная забота. Меня здесь все оберегают, и это так трогательно. Грег говорит, что я стал их талисманом: за всё время похода — ни одного серьёзного происшествия.
— Потяну, — уверенно отвечаю я, подбрасывая в огонь сухие ветки. Мне нравится, как они трещат — будто разговаривают. А в темноте ещё и искрятся — выглядит так, словно в ночном воздухе распускаются огненные цветы, и огонь воспринимается как нечто магическое. Но сейчас утро, и мы с ним на равных.
— Поджилки не дрожат? — дразнит меня Эванс.
— У меня нет поджилок — только энерголинии, — уточняю я. — А ты лучше следи за своими ботинками, чтобы не сбежали — запасных нет.
Все смеются, Тим ретируется, обиженно сопя. Мы с Рональдом украдкой обмениваемся тёплыми взглядами. Слова не нужны — и так всё ясно.
— Пойдёте в одной связке, — командует Грег. — Да'ан, не вздумай пренебрегать правилами безопасности. Я понимаю, что тебе ничего не грозит, но ты подаёшь дурной пример остальным.
— Прости, я не подумал об этом — больше не буду так поступать, — уверяю я и помогаю Рональду собрать рюкзак — такое впечатление, будто он у него бездонный. Озвучиваю эту мысль.
— У меня там чёрная дыра — всё теряется, — смеётся он.
— Чёрная дыра у тебя в холодильнике, — возражаю я. — Стоит тебе набить его продуктами, как они куда-то испаряются.
— У этого феномена есть банальное объяснение — вечно голодное, по имени Лиам. Такое впечатление, что Рене его не кормит.
— Ей некогда — она деньги зарабатывает. А сейчас ещё и готовится стать мамой.
— В чём это выражается — в том, что она обносит детские магазины, как мы — туристические?
— Рене говорит, что это её успокаивает, — поясняю я.
— Научи её медитировать, — ворчит Рональд, который не воспринимает супругу сына всерьёз, хоть и признаёт, что эти двое идеально подходят друг другу.
Незаметно, в шуточных перепалках и дружеских подначках, проходят сборы. Я окидываю взглядом место стоянки — нигде ни соринки. Можно отправляться в путь. Запрокидываю голову, глядя в небо, и кажется, будто облака зовут меня за собой, зная, что в конце этого пути нас ожидает что-то хорошее...
За время похода мы как-то сроднились. И если в первый день все болтали без умолку, то сейчас больше молчим, однако это чувство родства, порождённого общим делом, важнее всяких слов. Подъём даётся нелегко. Вокруг тишина — только слышно, как осыпается песок под ногами и стучат сердца моих земных спутников. Я вижу перед собой только почти отвесный золотисто-коричневый склон и иногда поднимаю голову, чтобы посмотреть на небо. Это придаёт мне сил, а ещё — ощущение близости Рональда. Я понял, что значит идти в одной связке. И когда мы вернёмся к своей обычной жизни, то, что нам довелось пережить и постигнуть здесь, в горах, навсегда останется с нами. «Зачем тебе это нужно?» — удивился Зо'ор, узнав о моём решении отправиться в этот поход. Теперь я знаю, что ответить моему ребёнку: для того, чтобы найти себя...
Последние метры даются особенно нелегко. Создаётся впечатление, будто мы продвигаемся со скоростью несколько миллиметров час, хотя, конечно, это далеко не так. Удивительная метаморфоза произошла со временем: кажется, что оно замедлилось. Наконец, мои пальцы касаются верхнего уступа. На удивление легко совершаю последний бросок — откуда только силы взялись? Ложусь на спину, глядя в прозрачное голубое небо. Время окончательно замерло, утратив надо мной власть. Ощущаю себя выпавшим из реальности. Вне времени, вне пространства, вне физических законов... В этот миг есть только я и Вселенная. И вспышкой света озаряет сознание простая древняя истина: я и есть творец своей Вселенной. И только от меня зависит, будет она озарена слепящей небесной синевой или закована в душные, пыльные объятья безликих серых стен. Я — дитя космоса, от рождения наделённое незримыми крыльями, и потому всегда буду выбирать свободу, даже если за неё придётся платить собственной жизнью...
Внезапно какое-то стремительное движение нарушает торжественную неподвижность небесной глади. Прямо надо мной, словно из ниоткуда, возникает силуэт парящей птицы. Скорее всего, она чёрная, но сейчас её крылья окрашены небесной синевой.
— Это — на счастье, — шепчу я. И Рональд, который лежит рядом со мной, точно так же очарованный этим ощущением отсутствия времени, легонько сжимает мои пальцы...

Через два дня мы с моим любимым уже сидим в «Плоской планете», принеся с собой в мир простых удовольствий, закованный в стекло и оттого дарящий посетителям иллюзорную свободу, запах горных трав и дыхание сухого тёплого ветра. Наше вторжение всколыхнуло этот тесный мирок, нарушив его обманчивую гармонию, и на стеклянных стенах вдруг проступает налёт пыли, изобличая их истинную природу.
— Ну, рассказывайте, где были, что видели? — глаза Рене возбуждённо блестят — заметно, что ей не хватает в жизни ярких впечатлений.
Я не сразу отвечаю ей. Моя душа — всё ещё там, в безмолвном царстве ветра и камней. Вне времени...
— Мы видели синюю птицу — на счастье... — после продолжительной паузы отвечаю я. Моя реплика вызывает у Авгура смех, но, встретившись с моим взглядом, он вдруг пристыженно замолкает.
— Счастливые... — завистливо вздыхает Маркус Деверо. Он возвращается за стойку бара. Всё возвращается на круги своя... Но какая-то частица меня навсегда остаётся там, в горах. И стоит мне закрыть глаза, как я вновь ощущаю на своей коже сухое дыхание ветра...

 Отправлено: 20.04.11 15:15. Заголовок: Блин!.. Слов нет! У ..

Блин!.. Слов нет! У тебя всегда так чудесно получается описывать чувства Даана! Я и впрямь начинаю верить, что ты его дочь ребёнок!

 Отправлено: 20.04.11 15:20. Заголовок: Радистка, я не нароч..

Радистка, я не нарочно - оно само так получается...

 Отправлено: 22.04.11 10:02. Заголовок: Благословение Вечнос..

Взгляд Вечности

Египет встретил нас густым, обволакивающим зноем. Горячий, сухой воздух, пропитанный запахом специй. Гортанные крики торговцев, словно магические заклинания, соединяющие прошлое с будущим, и в точке их пересечения — ты. Одна из множества песчинок в пустыне — огромной, как Вселенная, и куда бы ты ни устремил свой взор, всюду будет виден горизонт в своей завораживающей наготе. У пустыни нет видимых границ — золотистыми краями она уходит в небо, сливаясь с ним, растворяясь в нём.
Рональд застыл, как статуя, оглушённый многоголосьем восточного города, ослеплённый его пестротой. При кажущейся суетности, темп жизни на Востоке более размеренный по сравнению с Западом. Люди здесь склонны к созерцательности и никогда не окажут себе в удовольствии просто поразмышлять о жизни. Они на редкость наблюдательны, и многое из того, что подмечают местные жители, сокрыто от прихотливого взора пришельца с Запада, хоть и лежит на поверхности. Ещё одна характерная черта здешнего населения — фатализм. В каждой мелочи они усматривают знак свыше и свято веруют в неминуемость того, чему якобы суждено свершиться.
Североафриканский Сподвижник выделил нам двух провожатых из числа работников Посольства. Али Хасан — в прошлом имплант, человек, получивший образование в одном из престижных университетов Европы и владеющий несколькими языками. Он одевается на западный манер, обладает великолепными манерами и смотрится эдаким светским персонажем, но при этом является хорошим знатоком местных обычаев. Мансур — истинное дитя пустыни. Невысокий, жилистый, смуглый до черноты, он смотрится эдаким восточным разбойником — персонажем сказок «Тысячи и одной ночи». Немногословен, говорит короткими отрывистыми взглядами. У него царственная осанка, хищная белозубая улыбка и проницательные чёрные глаза.
— Сущий бандит, — пробормотал при виде него Рональд.
— Значит, с таким провожатым нам ничего не грозит, — улыбнулся я.
Мансур метнул в мою сторону заинтересованный взгляд с характерным хитроватым прищуром, словно понял суть разговора, хотя не владеет английским.
С утра до вечера мы бродим по извилистым улочкам окраин Каира — подальше от заполонённого туристами центра, лишённого всякого колорита. Над густонаселёнными кварталами высятся белоснежные стрелы минаретов — тянутся к небу, словно напоминая о бренности этого мира, который на Востоке поэтично именуют «подлунным». Искусная кружевная вязь невольно притягивает взор. Язык местных жителей звучит словно древняя музыка — одновременно воинственная, гордая и нежная. Мне нравится наблюдать за местными жителями. Мужчины в длиннополых белоснежных одеяниях передвигаются так, словно каждый из них завтра станет королём. Движения женщин, с головы до пят закутанных в тёмные одеяния, полны скромной грации. Из прорезей в чадрах (кажется, так Али назвал эту вещь) на нас с любопытством смотрят живые блестящие глаза.
— Можно подумать, они никогда не видели тейлонца, — ворчит Рональд, раздосадованный повышенным вниманием к моей персоне.
— Пускай смотрят — тебе, что, жалко? — удивляюсь я.
— Боюсь, как бы не похитили, — дразнит меня он.
— Если и похитят, то скоро вернут, ещё и доплатят, чтобы забрал, — поддерживаю я затеянную им игру. — Я ведь даже готовить не умею ничего, кроме супа из тушёнки и жареного мяса.
— У тебя красивые глаза, а арабские мужчины — большие эстеты, — не унимается мой любимый.
— Сыграй на пресловутой мужской солидарности — дай им понять, что эти глаза уже смотрят с любовью на тебя...
Всё это время оба араба с интересом следят за нами. Ещё бы — наверное, с их точки зрения такая пара смотрится весьма необычно. Али Хасан выглядит усталым, но воспитание не позволяет ему выказывать недовольство. Зато Мансур словно выкован из бронзы — он бодро шагает рядом с нами, гордо выпрямив спину, и складки тюрбана подчёркивают своеобразную хищную красоту его тёмного лица.
— Вам, наверное, наскучили эти прогулки? — спрашиваю я по-арабски.
— Мой долг — сопровождать вас, — почтительно кивает он. — Не угодно ли госпоже взглянуть на пирамиды?
— Я не являюсь женщиной, — с улыбкой возражаю я.
— Знаю, — кивает он. — Но у вас есть муж — значит, к вам следует обращаться в женском роде. Во всём должен быть порядок.
Против этого утверждения трудно что-либо возразить — во всём должен быть порядок. Или хотя бы его видимость...
— Думаю, пирамиды до завтра никуда не денутся — столько веков простояли, — улыбаюсь я. — Мне хочется ещё немного побыть здесь. Эти люди гораздо интереснее пирамид — они такие естественные, непосредственные.
— Вы — первая, кому люди показались интереснее пирамид, — с удивлением и, как мне показалось, с уважением смотрит на меня мой провожатый.
Увлёкшись прогулкой, мы незаметно забредаем вглубь квартала. Его обитатели смотрят на нас насторожённо. Здесь их территория, и мы с Рональдом стараемся держаться почтительно. Я замечаю в стороне кудрявую девочку лет пяти, играющую цветными камешками. Завидев нас, она оставляет своё занятие и делает несколько шагов навстречу, но замирает, не решаясь подойти поближе. Я приветливо улыбаюсь ей, и она преодолевает робость. Рональд — ужасный сладкоежка, и в его карманах всегда можно обнаружить конфеты. С полувзгляда разгадав моё намерение, он достаёт шоколадный батончик, и я протягиваю его малышке.
— Как тебя зовут? — спрашиваю я по-арабски.
— Захра, — отвечает девочка. — А ты откуда — оттуда, да?
Она указывает пальчиком на небо. На противоположной стороне улицы я замечаю молодую женщину, которая вывешивает выстиранное бельё — очевидно, мать моей новой знакомой. Она внимательно следит за нами, но без тени враждебности — очевидно, чувствует, что мы не причиним её дочери вреда.
— Оттуда, — киваю я.
— А там красиво?
— Везде красиво… А если где-то нет красоты — значит, её не сохранили или не смогли разглядеть.
— Это правда, — соглашается Захра. — Мой брат не любит пустыню. А я люблю… Она — как заколдованное море. Это только кажется, что она мёртвая, а на самом деле живая.
Некоторое время мы стоим молча.
— Ты — красивый, — оценивающе смотрит на меня девочка. — Вот, возьми, это тебе.
Она протягивает мне синий камешек с рисунком в виде глаза.
— Это амулет, — услужливо поясняет Али Хасан. — Местные жители верят, будто он оберегает от дурного глаза.
— Спасибо, — благодарю я Захру.
На ощупь камешек прохладный, но в то же время от него исходит тепло, ведь он был подарен от чистого сердца. Впоследствии амулет юной египтянки будет висеть над колыбелью дочерей Лиама — парадоксально, но прагматичная Рене окажется суеверной матерью. Мы прощаемся с моей новой знакомой — тепло, как давние друзья. И пускай жизнь больше никогда нас не сведёт, эта встреча останется в нашей памяти. Крошечный, но яркий фрагмент, из которых, как древняя мозаика, складывается жизнь…
— Я надену на тебя чадру, — злится Рональд, которого раздражают взгляды мужчин, направленные на меня.
— Возможно, местные жители после этого и утратят интерес к моей персоне, — соглашаюсь я. — Но в таком случае меня начнут разглядывать туристы.
Мансур заливисто хохочет. Это первое яркое проявление эмоций с его стороны — обычно он безмолвен и невозмутим, будто древнее изваяние. Али Хасан сдержанно улыбается.
— Погоди, я ещё отыграюсь, — шутя, грозит мне любимый. Но к идее обрядить меня в чадру больше не возвращаемся.
— Завтра едем к пирамидам? — интересуюсь я у Мансура, когда мы возвращаемся в Посольство.
— Инша Аллах… — произносит он. Если Богу будет угодно. Эти люди ничего не утверждают наверняка. Живя в тесном взаимодействии с природой, они воспринимают непредсказуемость жизни как её естественное свойство. Не строя иллюзорных планов на будущее, они тем самым ограждают себя от разочарований.

Выезжаем на рассвете. Воздух ещё хранит в себе ночную прохладу — здесь довольно резкие суточные перепады температур. Но это ненадолго — вскоре день уже вступает в свои права. Я наслышан об этих пирамидах и весь в предвкушении ярких впечатлений.
— Можно подумать, что ты собираешься на свидание, — подтрунивает надо мной Рональд.
Может быть, и на свидание… Только я пока ещё не знаю, с чем мне уготовано встретиться. Пустыня здесь приобретает красноватый оттенок — словно солнечные лучи оставили ожоги на её складчатой коже. Она похожа на морщинистую ладонь того самого Бога, в которого верят местные жители. От неё веет дыханием вечности — им пропитан этот песок. Свидание с вечностью… Ради этого стоило проделать и более долгий путь.
Мне грустно созерцать повсюду следы пребывания туристов. Сия бесцеремонная публика помечает свой путь пластиковыми бутылками и прочими жалкими атрибутами нынешней эпохи. Великая цивилизация, колыбелью которой в своё время стала эта земля, оставила после себя пирамиды, которые переживут и этих туристов, и, наверное, даже меня.
Мансур останавливает машину. Шатёр, несколько верблюдов. Среди них особенно выделяется один — белый, с длинной грациозной шеей. Из шатра выходит человек, похожий на нашего провожатого. Приключения продолжаются...
— Госпожа изволить прокатиться? — церемонно вопрошает Мансур.
— Для начала познакомиться бы...
Я делаю шаг навстречу животным.
— Да'ан, пожалуйста, осторожнее! — умоляет Рональд. Но меня уже не остановить...
Подхожу к понравившемуся мне белому верблюду. Животное смотрит на меня спокойными, умными глазами. Медленно протягиваю руку, чтобы не испугать его резким движением. Тёплые бархатистые губы касаются моей ладони. Есть контакт! Ласково поглаживаю животное по изящной шее, и оно кладёт голову мне на плечо.
— Чудеса, да и только, — качает головой Али Хасан. Даже для путешествия в пустыню он нарядился в элегантный полотняный костюм.
— Как его зовут? — спрашиваю я.
— Джумана, — отвечает Мансур. По-арабски — «жемчужина». — Она совсем молоденькая.
— Белые верблюдицы на Востоке очень ценятся, — поясняет Али. — Это настоящее сокровище.
Рональда распирает от гордости, когда он видит, с каким трогательным почтением смотрят на меня мужчины. Под чутким руководством Мансура учусь завязывать арабский платок — куфию. Естественно, «подопытным» стал Рональд.
— Тебе идёт, — я отхожу на пару шагов, чтобы лучше оценить плоды своих трудов. — Не хватает только кривого кинжала — и будешь вылитый Али-Баба! Ну, а теперь можно и прокатиться.
Саид (он таки оказался братом Мансура) подводит ко мне белую верблюдицу.
— Нет, — возражаю я. — Мы уже подружились. Я не могу ездить верхом на том, кто стал мне другом.
Мужчина улыбается и помогает мне взобраться на другого верблюда — я намеренно не спрашиваю, как его зовут. Между нами тоже устанавливается контакт, но несколько иной, чем в первом случае. Меня распирает от любопытства, я не испытываю страха, и животное признаёт за мной право сидеть на нём верхом. Верблюд делает несколько шагов, плавно покачиваясь. Обозреваю окрестности. Странное дело — пустыня вдруг кажется ближе, понятнее, даже роднее.
— Не страшно? — спрашивает Рональд.
— Нет, — улыбаюсь я в ответ. — Ты же знаешь, я давно уже ничего не боюсь...
— Даже смерти? — серьёзно вопрошает Мансур, испытующе глядя на меня.
— Чего её бояться? Смерть — лишь уход в другую жизнь, — пожимаю плечами я, и он удовлетворённо кивает, словно не ошибся на мой счёт.
Нам пора... Я в последний раз окидываю взглядом шатёр и верблюдов. В этот миг Джумана устремляется ко мне и вновь кладёт голову мне на плечо, словно не желая отпускать. Мансур и Саид о чём-то переговариваются, затем провожатый подходит ко мне.
— Мой брат просит тебя принять в дар это животное.
— Я тронут его поступком, — почтительно склоняю голову я. — Но, к сожалению, не могу принять этот дар. Она родилась и выросла в пустыне, привыкла вдыхать этот воздух, видеть это небо. В шумном американском городе, закованном в бетон, животное зачахнет. Её место — здесь, в этих песках.
Мансур передаёт брату мои слова. Тот делает нам знак подождать, возвращается в шатёр и выходит оттуда с каким-то предметом. Он протягивает Рональду браслет тонкой работы из тёмно-золотого металла с яркими вкраплениями бирюзы. Любимый застёгивает его на моей руке.
— Наверное, это очень дорогая вещь... — с сомнением смотрит он на украшение.
— Вы обидите этого человека, если не примете его подарок, — просвещает его Али Хасан.
Мы тепло благодарим Саида. Я выражаю восторг, любуясь изяществом узора. Хозяин верблюдов выглядит довольным.
— Эти камни и вполовину недостойны таких прекрасных глаз, — прижав руку к сердцу, говорит он. Я снова произношу слова благодарности. Этикет соблюдён, можно продолжать свой путь.
Они появляются внезапно — вырастают из золотисто-красноватого тумана, окутанные вековой пылью. Замираю, наслаждаясь величественным зрелищем, не замечая ни крикливых туристов, ни следов их пребывания. Только я и Вечность... Подходим ближе. Ещё ближе... Песок шуршит под ногами, настраивая на медитативный лад. Мои пальцы касаются гладких камней, отшлифованных временем. И в этот миг я уже точно знаю, что однажды точно также смогу дотронуться до святынь моих предков, стоя на возрождённой из руин и пепла планете. Всё преходяще — когда-нибудь и эти величественные строения обратятся в песок. Но сейчас застывшими глазами Сфинкса на меня смотрит сама Вечность, и я нахожу в себе силы не отвести взгляд...
— Береги её, — на прощание говорит Рональду Мансур. — Она — настоящая, а это встречается ещё реже, чем белые верблюдицы.
— Я знаю, — преодолев смущение, любимый привлекает меня к себе. Так мы и стоим какое-то время — объятые свои чувством, благословлённые Вечностью...

Мы возвращаемся домой — притихшие, всё ещё под впечатлением увиденного. Жизнь вновь вовлекает нас в круговорот каких-то дел. Но иногда, оставшись наедине с собой, я достаю браслет, подаренный мне гостеприимным арабом, застёгиваю его на своей руке, любуюсь небесной синевой камней, и перед глазами оживают дивные картины: извилистые улочки, стройные стрелы минаретов, причудливые песчаные волны и... взгляд Вечности — проницательный, беспощадный и вместе с тем вселяющий надежду..

 Отправлено: 23.04.11 20:00. Заголовок: Урок мира «Зачем т..

Урок мира

«Зачем ты ведёшь свой блог, если его никто не читает?» — поинтересовался на днях Маркус Деверо.
«Затем, что веду его, в первую очередь, для себя», — ответил я.
«Разговариваешь сам с собой, что ли?» — несколько хохочущих смайликов плюс один с совершенно безумным взглядом — намёк на то, что беседы с самим собой являются верным признаком психического нездоровья.
«Зато никто не обвинит меня в том, что у меня — скучный собеседник», — подмигивающий смайлик. Больше Авгуру нечего сказать…
Это правда — я действительно начал вести это дневник для себя, ибо всерьёз полагаю, что невысказанные мысли сродни нереализованным желаниям. Они точно так же терзают нас, разъедая изнутри… А если эти записи помогут кому-то ещё, кроме меня — буду только рад. Наверное, этот мир видится мне несколько иначе, чем людям. Но, быть может, немногочисленным читателям этого блога будет интересно взглянуть на окружающую действительность моими глазами…
Вчера у меня в гостях снова был Ворджак. Явился, как всегда, на грани срыва. Бедняга… Похоже, ему совсем не с кем поговорить, если он вынужден открывать душу тому, кого ещё недавно считал своим заклятым врагом.
— Надеюсь этот твой земной супруг не против моих визитов? — осведомился он. Нарочито грубо — дабы скрыть тот факт, что рад меня видеть.
— Рональд достаточно уверен в своей привлекательности, чтобы не ревновать меня к тем, кого я знал до нашего с ним знакомства, — улыбнулся я, указывая ему на кресло напротив.
— Ша'бра ты тейлонская! — обиженно засопел джаридианец. — Думаешь, я не знаю, что вы считаете нас уродами?
— Скажем так, вы далеки от наших эталонов красоты, но всё-таки «уроды» — это громко сказано.
— И это говорит дипломат! — во взгляде моего гостя отобразился притворный ужас.
— Я откровенен с тобой, как с давним знакомым — ты ведь именно за этим ко мне пожаловал, не так ли?
Ещё раз помянув Ша'бру, Ворджак начал свою нервную исповедь. Всё, как обычно: Джарида лежит в руинах, восстановление идёт медленно, то и дело вспыхивают локальные гражданские конфликты, которые чудом удаётся подавить, прежде чем они перерастут в масштабные боевые действия. Джаридианцы очень медленно и с переменным успехом учатся контролировать свою агрессию, а потому их всё ещё одолевает лихорадка. Ему, как правителю, приходится нелегко. Как обычно бывает в таких случаях, народ возложил на него свои надежды и сложил ручки в ожидании, пока все проблемы будут решены — желательно мгновенно. Усугубляло положение то, что он всё ещё горевал по погибшей семье.
— Но ведь прогресс есть, — попытался я хоть как-то его утешить. — Показатель выживаемости новорождённых значительно вырос. И за последние четыре года ни одна местная разборка не развернулась в гражданскую войну.
— Тебе легко говорить — твоему народу уже не грозит вымирание, — Ворджак посмотрел на меня с упрёком, словно я провинился перед ним.
— Понимаю, к чему ты клонишь… Но ты ведь и сам знаешь, что мы больше никогда не станем одной расой. К тому же, неизвестно, что получилось бы в случае успешной гибридизации. Например, из нас с тобой мог бы выйти симпатичный бесполый атавус — умный, как я, но нервный, как ты. И тогда — держись, Вселенная!
— Почему сразу бесполый? — возмутился джаридианец.
— Потому, что сейчас ты ведёшь себя не очень по-мужски. Хочешь провести эксперимент? У меня как раз есть подходящая камера — досталась по наследству от наставника, — подмигнул ему я.
— Иди ты к Ша'бре со своей камерой!.. — испуганно отмахнулся Ворджак, которого не прельщала перспектива превращения в бесполого атавуса. — И всё-таки вы должны были нам помочь!
— Мы и так вам помогли — фактом невмешательства в ваши внутренние дела. А если говорить о долге… Ничего мы не должны друг другу.
— Ты всерьёз так считаешь? — вспылил Ворджак. Пришлось показать ему активированную шакараву — это несколько охладило моего гостя.
— Всерьёз. Наши народы вступили в новую эпоху развития. Можно сказать, начали писать свою историю с чистого листа. Хочешь отрезать всем нам путь к спасению, выставив давние счета? Я понимаю, ты недолюбливаешь тейлонцев — люди называют это ксенофобией. Но это твоё личное дело — не нужно переносить свои комплексы на целый народ, которым ты правишь.
— Можно подумать, ты пылаешь любовью к джаридианцам… — проворчал он.
— Нет, и ты прекрасно знаешь, почему.
— Ты о тех событиях?.. — осторожно начал Ворджак и осёкся.
— Именно о них, — подтвердил я. — О том, как получилось, что мне пришлось сменить касту.
…Это случилось давно. Я был ещё молод — моложе, чем сейчас Зо'ор, но уже считался одним из лучших военных. Никогда не забуду тот бой. Джаридианский космофлот численно превосходил наш почти втрое, но нам удалось оттеснить джаридианцев посредством правильной расстановки сил. Я командовал отрядом из двадцати штурмовиков. Мой крейсер то и дело наносил удары, выныривая из подпространства и вновь скрываясь в нём. Подобные манёвры требуют высокой концентрации внимания. Избрав для себя мишень в виде трёх вражеских кораблей, я в последний миг уловил в Сообществе предупреждение Т'тана: «Да'ан, сзади!» Но было уже поздно…
Очнулся я в каком-то тесном помещении. Попытался пошевелиться и не смог, поскольку был заключён в плотный энергетический кокон. Это означало одно — меня взяли в плен. Джаридианцам удалось это сделать по одной причине — я был тяжело ранен и находился без сознания. В противном случае успел бы перейти на другой уровень. Раны мои были перетянуты блокирующей тканью. Они сделали всё, чтобы не дать мне умереть. То, что происходило дальше, я до сих пор вспоминаю с содроганием, но иногда усилием воли вынуждаю себя мысленно возвращаться к тем событиям… Пытки продолжались трое суток — почти без перерыва. Если совместить шакараву с наружным выходом энергетического канала, ещё и повреждённым в результате ранения, боль будет невыносимой. Наверное, только болевой шок помог мне выдержать эти мучения. С тех пор в моём поведении появилось то спокойствие и хладнокровие, которое впоследствии вызывало восхищение у друзей и врагов. Обладая некоторыми знаниями по части тейлонской физиологии, мои палачи пытались вырвать у меня признание. Но добились лишь того, что я растворился в своей боли, свыкся с ней. Помимо физических пыток, меня подвергали моральным унижениям, но и это не сломило мой дух.
— Вы унижаете себя, измываясь над беспомощным существом, которое не может вам противостоять, — бросил я в лицо рослому джаридианцу, собравшись с силами, чтобы придать моему голосу твёрдость.
— Это какой-то извращенец, — удивлённо переглядывались они. — Такое впечатление, будто он получает удовольствие от боли.
Они не знали о том, что были моменты, когда я терял самообладание и готов был предать свою расу, только бы этот кошмар прекратился. Впоследствии я проклинал себя за это малодушие, пока не научился с этим жить, свыкшись с угрызениями совести, как некогда с болью. От позора меня спасло одно — я не располагал информацией, которая их интересовала.
Закончилось всё тем, что, устав со мной возиться, джаридианцы бросили меня умирать на базе, которую спешно покинули, не сумев отбить атаку тейлонцев. Участь моя была незавидна. Энергопотеря оказалась настолько сильна, что я не мог даже открыть каналы и проконтролировать переход на другой уровень. Меня ожидала долгая и мучительная смерть от распада энергоматрицы…
В отряде, захватившем меня в плен, была женщина — совсем юная. Она не принимала участия в пытках, наблюдая за происходящим со стороны, и не раз я ловил на себе украдкой брошенный взгляд, полный сострадания. И он придавал мне сил, что злило моих мучителей: по их прогнозам я давно должен был сломаться или умереть от болевого шока. Джаридианцы покидали базу в спешке. Вероятно, эта девушка вернулась под каким-то предлогом. Она поспешно развязала мне руки, положила рядом энергоружьё и выбежала прочь, не сказав ни слова. Этот поступок многого стоил. Сжалившись над врагом, юная джаридианка дала мне возможность умереть быстро и безболезненно, и я проводил её взглядом, полным благодарности. Очевидно, она почувствовала его на себе, поскольку слегка вздрогнула.
В тот миг, когда я уже мысленно прощался со всеми, кто был мне дорог, базу захватили наши войска. Меня доставили в медчасть. Мит'гаи был поражён тем, что мне удалось выжить с такими ранениями, ещё и выдержать пытки. Он отказался делать какие-либо прогнозы. Но, ко всеобщему удивлению, пролежав две недели под энергодушем в беспамятстве, я вдруг на удивление быстро пошёл на поправку и вскоре вернулся в строй. Боевые товарищи не расспрашивали меня о произошедшем — в тот момент, когда меня пытали, всё Сообщество страдало вместе со мной.
Третьи сутки шёл изнурительный бой. Попеременно перевес сил оказывался то на одной, то на другой стороне. И только я без устали был по живым мишеням, словно являлся не живым существом, а неким совершенным оружием. Наверное, первые эволюционные изменения произошли в моём организме уже тогда… Перелом наступил, когда моему отряду удалось захватить вражеский крейсер. Члены экипажа успели покончить с собой, чтобы избежать плена. Я равнодушным взглядом окинул тела, как вдруг увидел среди них ту самую девушку. И как будто что-то оборвалось внутри меня.
— Да'ан, что с тобой? — встревожился мой товарищ.
Я молча отстранил его и вышел. Меня переполняли странные чувства. В этот миг я ненавидел кимера, джаридианцев, себя самого за то, что мы вынуждены вести эту бессмысленную войну. Но, будучи преданным Сообществу, я сумел направить свою агрессию в правильное русло. То, что происходило дальше, можно охарактеризовать лишь одним словом — бойня. И устроил её я. Всему моему отряду не удалось уложить столько врагов, сколько сумел я один. Победа осталась за нами, только я не испытывал удовлетворения, чувствуя себя опустошённым. Когда мы вернулись в расположение войск, я ловил на себе насторожённые взгляды товарищей, которые держались в стороне, не решаясь приблизиться ко мне. Впервые в жизни я был так одинок — не ощущая привычной поддержки Сообщества, напуганного моим поведением.
Я не удивился, когда на следующий день меня вызвал к себе Ку'он.
— Да'ан, Синод признал тебя непригодным к военной службе. Вчерашняя вспышка агрессии в твоём сознании помогла нам выиграть бой, но едва не разрушила равновесие Сообщества.
Я знал, что это означает для меня, но, будучи законопослушным гражданином, склонил голову, принимая волю Синода.
— Мне можно идти в стасисный отсек прямо сейчас?
Только не нужно торопиться с выводами и обвинять Сообщество в жестокости. Уже тогда оно было истощено настолько, что не могло позволить себе роскошь поддерживать жизнеспособность особей, неспособных приносить пользу.
— Разве я что-то говорил о стасисном отсеке? — неожиданно тепло улыбнулся Глава Синода. — Да'ан, твой наставник, Ма'эл, просит дать тебе шанс. Он утверждает, что ты можешь стать отличным дипломатом — быть может, даже лучшим. Из уважения к нему и твоим боевым заслугам Синод принял решение предложить тебе сменить касту с испытательным сроком.
Я согласился, хотя готов был согласиться и на стасисный отсек, не ощущая в себе воли к жизни. Уже первые мои самостоятельные переговоры увенчались успехом, и я доказал, что могу быть полезным Сообществу в новом качестве. Но что-то надломилось во мне. Исчезла святая убеждённость в непогрешимости тейлонской расы, и я вынужден был тщательно скрывать эти сомнения от своих собратьев. Угрызения совести мучили меня оттого, что у меня появилась тайна. Так я обрёл себя на многолетнюю добровольную изоляцию, что является суровым наказанием для каждого, кто родился и вырос в Сообществе…
Ворджак знал эту историю и понимал: если заводить речь о счетах, мне тоже есть, что предъявить его расе. Он молчал, глядя на меня с состраданием, и этот взгляд так напомнил другой — брошенный на меня той девушкой, имени которой я не узнал.
— Да'ан… — голос джаридианца прозвучал так, словно он долго собирался с силами. — Я должен ненавидеть тебя…
— Кому должен? — с улыбкой прервал его я.
— Но не могу… Ты прав, я, как правитель, должен думать, в первую очередь, о своём народе. Во имя будущего Джариды я буду приучать себя думать о тейлонцах без ненависти. И… я восхищаюсь тобой, хоть ты причинил немало бед моему народу.
— Спасибо, Ворджак — твоё признание дорогого стоит. Быть может, это поможет тебе… Знай, что я тоже учусь не испытывать ненависти, вспоминая о тех событиях, и у меня получается. Нам следует забыть былые обиды и взаимные претензии — во имя будущего двух рас. Во Вселенной всем хватит места — она становится тесной, лишь когда мы заполняем её злобой. Мы можем показать тейлонцам и джаридианцам пример прощения. Ты прощаешь меня, Ворджак? — я устремил на джаридианца пристальный взгляд. Видно было, что в нём происходит мучительная борьба. Наконец, он нарушил молчание.
— Я прощаю тебя, Да'ан. А ты?
— А я давно уже простил — в тот самый день, когда мы с Зо'ором попали в плен.
В этот момент сработал мой глобал, и на экране отобразилось лицо самого дорогого мне существа. Мы обменялись с Рональдом буквально парой фраз — на первый взгляд, незначительных, но на душе у меня потеплело, и это почувствовал даже Ворджак.
— Ты счастлив… — задумчиво произнёс он.
— Счастлив, — согласился я. — Но посуди сам, если мне, натворившему столько бед, было даровано счастье — значит, рано или поздно его обретёшь и ты.
— Ты в это веришь, Да'ан? — он смотрел на меня с такой надеждой, будто от моих слов зависела его жизнь.
— Да, Ворджак, я в это верю…
И два бывших врага расстались почти друзьями, преподнеся друг другу ценный урок мира. Восхитительное чувство переполняло меня, ведь сегодня в моих покоях произошло знаменательное событие. Ясно, что тейлонцы и джаридианцы не станут единой расой — по крайней мере, в обозримом будущем. Но мы можем жить в мире, оставив в прошлом войну, унёсшую столько жизней, что до сих при воспоминании о ней всех, кто непосредственно участвовал в тех событиях, охватывает глубокая скорбь. Однако не будь этой войны, возможно, мы никогда не научились бы ценить мир. И не нужно искать виноватого — в таких ситуациях вообще не бывает правых. Наша общая цель — продолжать жить и развиваться, храня в своей генетической памяти горькие уроки мира, оплаченные столь высокой ценой…

 Отправлено: 24.04.11 22:08. Заголовок: Как всегда бесподобн..

Как всегда бесподобно! Я словно там побывала! Бедный Даан, сколько же ему пережить пришлось!
А теперь просьба ко всем читателям этого блога! Отмечайтесь тут хоть как-то, а? А не то прикроют лавочку!
quiet horror, не вздумай перекрывать кислород! Мне интересно читать, а если остальные не комментят, так это же не значит, что не читают!